Он тотчас начал сосредоточенно отрываться от земли. Сперва, упершись ногами и руками, поднял самую тяжелую часть туловища, потом одну ручку, пошатнулся, снова уперся в одеяло и, наконец, поднялся, серьезный, деловитый, покачиваясь на толстых, неоформленных ножках.
Галя отодвинулась и позвала его. Мальчик шагнул к ней медленно, неуверенно, раз, потом другой, потом, быстро перебирая ногами, бросился вперед, и она его подхватила на руки.
Опыт проделали еще раз. Между собой и Тимкой Галя поставила табуретку. Мальчик по пути цеплялся за табуретку, обходил ее, а потом, очень хорошо понимая, что мать близко и не даст ему упасть, кидался к ней, зажмуривая круглые темные глазки.
Все говорили Гале: «Встанет ребенок на ноги — сразу легче будет». И он встал, хотя ему еще и одиннадцати месяцев не исполнилось, точно торопился помочь матери. Галя прижала его, плотного, тепленького, к груди и помчалась с ним на кухню:
— Марья Трофимовна, Тимка уже ходит.
— Ох, теперь за ним глаз да глаз нужен, — сказала Марья Трофимовна, — то посадили его — он сидит, а теперь только смотри за ним.
— И ничего особенного, — заявила Танечка, — ребенок должен нормально развиваться. Раз-другой сдернет скатерть со стола, только и всего.
Она выхватила у Гали Тимку, посадила его на ладонь и ловко завертела над своей маленькой завитой головой.
Галя рванулась, но сдержала себя. Прикрикнула Марья Трофимовна:
— Гляди, осторожней поворачивай. Уронишь, не свой.
— Меняюсь, — сказала Танечка, — берите нашу машину за Тимончика. Согласны?
— Пожалуйста, пожалуйста, только, чур, менки без переменки, а то как запищит он у вас ночью.
— Нет, что вы думаете. Костя охотно отдал бы «Волгу», — грустно сказала Танечка.
У этой пары детей не было. Танечка бегала по врачам, таскала за собой мужа, потом огорченно рассказывала:
— Нет, не обидно было бы, если б причину нашли. А когда мне врач говорит, что никакой причины нету, вы оба здоровы, как я это должна понимать? Бог не дает — так, что ли?.. Тимончик, пойдешь ко мне в дети? Я вот тебя больше мамке не отдам, — приговаривала Танечка.
— Где ж ты раньше была? — смеялась Марья Трофимовна. — Когда парень на ноги встал, теперь его каждый возьмет. Матери-то своей позвони, — сказала она Гале, — спрашивала тебя мать не так давно.
— Мамочка, Тимка уже сам ходит, — сообщила Галя.
Мама ахнула и стала жаловаться: ни на что не хватает времени. Конец года, у нее финансовый отчет, у Петра Васильевича радикулит, Ниночка готовится к сессии, в доме ужас что делается…
Было бессмысленно говорить ей по телефону о своих служебных неприятностях.
— Редко я тебя вижу, — сказала Галя.
Мама уловила в этих словах упрек.
— А мы с Юленькой уговорились встречать у тебя Новый год, — заторопилась она, — Юля гуся зажарит и закуски обеспечит, а я пироги, фрукты и сладкое принесу. Так что тебе совсем не придется возиться.
Веселый же будет Новый год в тесном семейном кругу! И главное, все решили без нее.
— Хоть бы Ниночка зашла.
Мама понизила голос:
— У Ниночки нашей роман. Молодой человек объявился. Очень симпатичный. Целый день вместе — занимаются, в кино ходят и Новый год вместе будут встречать, в своей компании.
Господи! Давно ли эта Ниночка лежала в кроватке красненькая, сморщенная. Галя рассматривала ее с неприязненной жадностью и ревниво допытывалась у мамы: «Ты не будешь ее любить больше, чем меня? Дай честное слово, что не будешь».
Потом она сама полюбила длиннорукую, тихую девочку с чистыми синими глазами. Но до сих пор Ниночка казалась ей утенком, который если и превратится в лебедя, то еще очень не скоро. А кто-то уже увидел это чудесное превращение!
И Тимка уже ходит! Теперь ему надо сшить длинные штаны и купить настоящие туфельки. Во всех книгах сказано, что, как только ребенок начинает ходить, ему нужна обувь на твердой подошве.
За этими заботами Галя на другой день почти не вспоминала о выговоре, а на третий и совсем бы забыла, но тут к ней на работу явился молодой человек. Его аккуратность сразу бросалась в глаза. Пальто, шапка, перчатки — все было точно пригнано по его небольшому размеру. Круглое лицо чисто выбрито. Ботинки на толстом каучуке начищены до лакового блеска.
Он вошел не так, как входят клиенты. Он вошел уверенно, как хозяин. Галя ни о чем его не спросила, только смотрела. Он вынул из замысловатого кошелька бумажку. Галя еще издали узнала обличье канцелярской продукции их фабрики.
Приказом, скрепленным печатью, Антон Львович Синевой назначался заведующим данным пунктом химчистки.