— Да! Плохо, плохо заботятся о ведущих специалистах торговли. В каких условиях приходится работать!
Директор скорбно склонил голову на плечо и развел руками:
— Кто о нас думает…
Поговорили о последнем футбольном матче, о новой марке коньяка, и Ким между прочим заметил:
— Кстати, наш завод начал выпускать продукцию из отборного сырья. Я там несколько баночек захватил. Экстра.
Шофер втащил в кабинет большой ящик.
— Как-то неудобно… — поежился директор.
— Почему неудобно? — удивился Ким. — Я вам, дорогой товарищ, не взятку даю. С вас семь рублей тридцать две копейки. Себестоимость. Позвольте получить.
Пока директор отсчитывал деньги и звякал копейками, Джемма смотрела на пол.
— Могу выдать чек, — пошутил Ким.
О мебели не было сказано ни слова.
В машине Ким объяснил жене:
— А продавщице ты сама что-нибудь сунь. Какие-нибудь женские штучки — духи, чулки. Неужели и этому надо учить?
— Вы действительно варенье экстра стали делать?
— Какое там! — усмехнулся муж. — Самые обыкновенные консервы. Пусть эта мебель обойдется нам дороже. Зато нечего тебе бегать в магазин каждый день. Сами сообщат.
Дня через три Джемме позвонили — приходите.
В магазине ей выдали чек, помеченный завтрашним числом, и предупредили — с утра пораньше, прямо в кассу.
Никто из стоящих в очереди мебели не получил. Перед Джеммой в кассу уплатил незаметный человек в обтрепанном пальто, затем дама в каракулевом жакете. Во дворе быстро грузили упакованные гарнитуры на платформы автомашин.
Новая обстановка очень украсила квартиру. Хрустальная посуда великолепно выглядела в обтекаемом буфете. Ким одобрил:
— Стоило этому жулику взятку дать. Ничего не скажешь.
Варвара Товмасовна тоже одобрила:
— И строго, и стильно.
Больше всех восхищалась тетя Калипсе:
— Вот это уже по-моему! Вот это изысканно! Ах, как я люблю все изысканное!
Только одному человеку в доме обстановка не понравилась. Десятилетний Ваганчик презрительно сказал:
— На черта! Лучше бы машину купили.
— Что значит «на черта»? Так нельзя говорить, деточка. Ты посмотри, как в комнате стало красиво, — убеждала внука Варвара Товмасовна.
Мальчик передернул худыми плечами.
— Очень надо. Теперь из-за этого на кухне обедаем. Купить бы «Победу» — вот это да! А то у всех «ЗИСы», а у папы даже «Москвича» нет.
— Вот вырастешь, посмотрим, что у тебя будет, — всерьез обиделся на сына Ким.
— Смешно было бы, чтоб я на «Москвиче» ездил, — усмехнулся мальчик. Он был слишком остер на язык.
Варвара Товмасовна уверяла:
— Это все улица. Я тебя прошу, Джемма, не пускай его в школу одного. Если сама не можешь — пусть его водит Калипсе. Сколько я вложила в ребенка, а сейчас все мое сводится на нет.
Маленьким Ваганчик был очень забавен. Он знал наизусть все свои детские книжки. Каждому, кто приходил в дом, Варвара Товмасовна демонстрировала внука:
— Ну, скажи, детка, как ты умеешь, только не спеши…
Пока ребенок, торопясь и заглатывая окончания, произносил стихи, она, шевеля губами, про себя повторяла за ним каждое слово.
Ваганчик мог показать на географической карте Москву, Ереван и Тбилиси.
— Какой развитой ребенок! Вот что значит воспитание! — восторгались гости.
Варвара Товмасовна сияла.
Если Ваганчик шалил, бабушка долго и проникновенно его убеждала:
— Разве ты видел когда-нибудь, чтоб бабушка залезла руками в тарелку, а потом размазывала кашу по столу?
— Личным примером воздействуешь? — смеялся Ким.
— Что ж, неплохой пример, — с достоинством отвечала Варвара Товмасовна. — Для вас, молодых, ребенок игрушка, а ему надо уделять внимание.
Действительно, получилось, что Джемма начала заниматься сыном, только когда он уже пошел в школу.
Окончив институт, Джемма около года работала в лаборатории. Ничего интересного не было в бесчисленных однообразных анализах. Ей казалось наигранным и неестественным увлечение, с которым заведующий лабораторией обращался к сотрудникам:
— Подойдите, взгляните, какая клинически ясная картина! Какой удивительно четкий, красивый препарат!
Ничего красивого Джемма увидеть не могла. Она с радостью ухватилась за первый же повод уйти из лаборатории: ее глаза не выносили длительного напряжения. Ким сказал:
— Кому это нужно, чтоб ты работала? Сиди дома.
Так вышло, что Джемма занялась хозяйством.
А Варвара Товмасовна продолжала работать. Трудно было представить себе, что она не пойдет в свое учреждение. Подтянутая, благодушная, она по утрам появлялась в столовой, по особому рецепту варила себе кофе. Джемма не смотрела в сторону свекрови, не пододвигала ей хлеба. Она говорила с ней только тогда, когда невозможно было не говорить. И как-то само собой получилось, что Джемма перестала называть ее мамой.