Дверь захлопнулась.
Улица была пустынная, незнакомая. Софик сказала:
— Все равно не уснем. Пойдем в нагорный парк. Там хорошо дышится.
В этот парк Джемма возила в колясочке сына. Потом водила за руку. За маленькими столиками они ели мороженое. Ваганчик всегда бежал прямо к столикам.
— Софик, ты сама его видела?
— Нет. Его видел мой Ваник. Говорит — держался как мужчина. Вину взял на себя. Потом я позвонила, расспросила. У Вагана только рука оцарапана.
Больше они ни о чем не говорили.
Парк очень разросся с тех пор, как Джемма перестала туда ходить. Дорожки, обсаженные молодыми деревцами, превратились в тенистые аллеи. Пахло цветами, мокрой травой. За поворотом вдруг открылся весь город. Он лежал будто огромная звезда из сияющих точек. От звезды отходили прямые, четко очерченные лучи — магистрали проспектов, ведущих к новым районам города. У горизонта трепетало зарево.
— Заводские печи, — тихо сказала Софик.
Свежий ветер овевал лицо Джеммы. Где-то среди мерцающих огней была маленькая точка — дом, который она покинула.
Джемма глубоко вздохнула. Ей показалось, что впервые за много лет в грудь ее врывается струя чистого воздуха.
— Никогда бы мне больше не видеть этих людей!..
Но ей пришлось еще раз встретиться с Варварой Товмасовной.
Прошло три года.
Джемма возвращалась с работы. Она нарочно не открыла дверь своим ключом. Позвонила. Было так приятно слышать шаги мальчика. Еще не прошло ощущение счастья от того, что он рядом, что на вешалке висит его пальто, на столе сложены его книги, а к обеду ставятся два прибора.
Но сегодня Ваган пообедает один. Джемма едва успеет переодеться. В шесть часов конференция, и она просила, чтоб за ней заехали пораньше. У Вагана было странно растерянное лицо.
— Там бабушка ждет. Она пришла к тебе.
«Какая бабушка?» — чуть не спросила Джемма. Потом сразу поняла. Медлить было не к чему. Смиряя волнение, она пошла навстречу женщине, которую когда-то называла матерью.
Многое изменили эти годы. Оплыла и осела фигура Варвары Товмасовны, поседели волосы, обвисли щеки. Но глаза, по-прежнему внимательные, быстрые, оглядели Джемму, все увидели, все оценили. К Джемме приветственно потянулись руки. Сделай она движение — и старуха обняла бы ее.
Джемма сказала:
— Садитесь, пожалуйста…
Варвара Товмасовна сцепила в воздухе пальцы протянутых рук:
— Как давно мы не виделись!
Жест получился вполне естественный.
— А я тут браню Ваганчика — редко, редко он стал баловать нас своим вниманием. Нехорошо, нехорошо, мой мальчик. Папа нуждается в твоем присутствии…
Джемма подумала: «Не о внуке она пришла со мной говорить. Не начала бы она так прямо».
Ваган ускользнул за ширму. Джемма села. «Что ей надо?» — думала она.
Варвара Товмасовна огляделась.
— Эти однокомнатные квартирки маловаты, но удобны. Софик тебе выхлопотала?
— Нет. Мне ее дали на работе.
Старуха покачала головой:
— В свое время ты не хотела работать. А ведь как я тебя уговаривала!
Джемма молчала.
— Ты не думай, что я на тебя сержусь. Я понимаю: ты не любила Кима, он был тебе неподходящим мужем. Как ты знаешь, я объективный человек. Что ж! Все в жизни бывает. Единственно плохо, что ты покинула нас в такую трудную минуту, не сказав ни слова. Разве я не заслужила твоего доверия?
Знакомые интонации, которые можно пропеть как мелодию! Но для чего она пришла? И чем она встревожена?
— Стоит ли вспоминать старое? — сказала Джемма.
— Нет, это я так, между прочим. Конечно, о чем говорить! Ты живешь, работаешь. Ким тоже устроил свою жизнь. Его жена — милая женщина, хотя между нами нет полного понимания, как было с тобой. Я верна своему принципу: не вмешиваться в жизнь молодых. Спросят — посоветую. Не спросят — своего мнения не навязываю.
Джемма представила себе, как в доме Марутянов женщина бьется в этих ловко расставленных словах. Ей стало жалко вторую жену Кима.
— Сердцу не прикажешь, — вздохнула Варвара Товмасовна. — Ким очень любил тебя. Тосковал. Но что он мог сделать? Ты ушла сама, по доброй воле… Не правда ли?
— Да. Это верно, — подтвердила Джемма.
Варвара Товмасовна, прищурясь, взглянула на нее.
— Напиши это, дочка, — сказала она и будто спохватилась: — Уж прости, я привыкла так тебя называть…
«Вот для этого она и пришла», — догадалась Джемма, еще не понимая, что именно она должна написать.