Но вот если драконы сами способны различать повороты и проходить на скрытые пути (пусть будет так, а то дорога в воздухе – странно звучит), то картина меняется. Это какой простор для применения их способностей: и разведка, и внезапные нападения, и все та же доставка грузов кратчайшим путем, в обход штормов, бурь и чужих недружественных территорий!
Почему же прежде так не поступали? Ведь за подобную возможность непременно ухватились бы руками и ногами, едва прознав о ней! Неужели не представляли, что драконы способны на подобное?
Вполне вероятно, решил я. Те драконы, что давно обитают бок о бок с людьми, выросли с ними рядом и никогда не жили на воле, могут просто не знать об этом. У них не было нужды искать новые убежища, места для охоты, да просто – путешествовать, не важно, по собственному желанию или насущной необходимости, они привыкли действовать в рамках приказа. А главное – они не слышали рассказов родителей, которые, в свою очередь, узнавали всевозможные секреты от своих стариков. Этого достаточно для того, чтобы знание попросту исчезло, – хватит одного-двух поколений выращенных в неволе. И даже если прирученные драконы видели какие-то ответвления привычных маршрутов, то не понимали, что именно заметили. Есть задание – они выполняют, вот и все.
Ну а диких давным-давно никто не встречал и уж тем более не общался с ними… Кроме меня. И того боевого дракона…
– Кьярра! – окликнул я. Она как раз вернулась в дом. Похоже, опять выкупалась: с волос и одежды текло. – Скажи, твоя мать не называла тебе имени отца?
– Называла, конечно, – ответила она и села к огню обсыхать. Хотя на ней и так все сохло мгновенно. – Но я не скажу.
– Я помню, ты говорила, что человеку его воспроизвести не под силу, – отмахнулся я. – Речь о другом: не упоминала ли она, как его звали на службе? Среди людей? У боевых драконов обычно есть кли… м-м-м… прозвища. Стремительный, к примеру, Синий Гром или Стальная Погибель…
– Не помню такого, – помотала головой Кьярра. – А зачем тебе?
– Подумал, что его можно разыскать, – ответил я. – С именем было бы проще, но и так возможно…
Действительно: зацепки на драконодроме у меня сохранились. Если расспрашивать осторожно (а еще делать вид, будто старый дракон интересует не тебя, а какого-то клиента, и подмазывать достаточно щедро), то можно кое-что выяснить. Если удастся подсчитать, сколько примерно лет Кьярре, будет легче: сразу станет понятно, в какой именно войне участвовал ее отец. Нет – все равно вычислить можно, не так уж много боев велось в районе тех гор. А если еще…
– Слушай-ка, а вы не носите одежду потому, что вам она совсем не нужна, или потому, что если превратитесь, она в клочья порвется?
– Не знаю, – ответила Кьярра. – Я никогда не пробовала. Но мама говорила, на отце был мундир. Рваный из-за ран, но раз был – значит, он в нем и превращался, правильно? Ты говоришь, люди не ходят голыми. Он жил среди людей и должен был одеваться. Так?
– Выходит, так, – согласился я и скрестил пальцы на удачу. – Она не говорила, какого цвета был этот мундир? И вообще, как выглядел?
– Ну… вроде бы как осеннее небо. Такой… не серый и не синий, между. С белой полоской по… ну, вокруг горла. И еще с какими-то железными подвесками. Мама говорила, отец ими очень дорожил. Одна потерялась, так он два дня искал и ее заставил. Странно, ведь даже не золотые…
Сизый мундир с белым кантом – это как минимум ведущий крыла (так называется отряд у боевых драконов). Железные подвески – очевидно, награды. Странно, конечно, – почему он при полном параде вылетел в бой? Но кто знает, что тогда случилось? Он вообще мог оказаться в сопровождении какой-нибудь важной персоны на транспортнике, на них напали… Гадать можно до бесконечности, но я не видел в этом смысла. Главное, приметы есть.
– Кьярра, а как он выглядел? Про размер я понял – намного больше твоей матери, а значит, и тебя. Но боевые примерно одной величины, с этим просто… А масть?
– Мама говорила – как его мундир, – охотно ответила она. – Только без белой полосы и блестящий. Я всегда жалела, что не такая. Но с моей шкурой проще прятаться. Его в горах было видно издалека.
– Ясное дело, такая окраска – для открытого неба… или даже моря, – вслух подумал я. – Ну а в человеческом облике он каким был?
Кьярра задумалась, вспоминая.
– Мама говорила – он был темный, – выдала она наконец. – Не как Веговер, а примерно, как ты. Только ты такой от солнца, а он сам по себе.