– Нет, его королевское величество собственной персоной!
– Я знаю, как выглядит король, – сказала Кьярра, не опуская стула. – Но запах твой. Только тут все пахнет тобой… А лицо не твое! Может, ты чародей?
Я в очередной раз напомнил себе, что она не понимает шуток, пословиц и вообще любых иносказаний, и сказал:
– Это я. Настоящий. Если ты успокоишься, я вылезу, и тогда можешь меня обнюхать, пощупать и хоть облизать. На зуб только не пробуй.
– Не буду, – пообещала Кьярра и поставила стул. Правда, рядышком, чтобы далеко не тянуться не пришлось. – Вылезай.
И, чтоб мне провалиться, она действительно долго меня обнюхивала и даже осторожно потрогала, прежде чем с облегчением выдохнула и сказала:
– Я думала, тут чужие.
– А я думал, ты легко отличаешь одного человека от другого, – ответил я и подобрал бутылку.
Прочное стекло, однако! Угодила в стену, но не разбилась, только немного дэрри пролилось на ковер, когда пробка вылетела от удара. Теперь запах не выведешь…
Вдруг Кьярра чихнула, и меня осенило:
– Тебе что, вот это перебило нюх?
– И оно тоже, – она покосилась на бутылку. – Очень сильно пахнет.
Что верно, то верно: дэрри на всю гостиную благоухал лесными ягодами и травами. Я его люблю не столько за вкус и крепость, сколько за этот аромат.
– Но ты ведь не только носом чуешь, – заметил я, взяв на заметку, что Кьярру вполне можно провести. Чародею это тем более не составит труда, а значит, нужно принимать в расчет такую вероятность.
– Я чуяла тебя, – расстроенно сказала Кьярра, посмотрела по сторонам и села на уцелевший стул. Я так удивился, что не сразу понял: это она в качестве извинения за погром. – А когда вошла… тут был не ты. И у меня в голове запуталось…
– Не переживай, – сказал я и присел перед ней на корточки. – Я сам виноват, нужно было пре-дупредить, что займусь маскировкой. Ты такого не ожидала, потому и растерялась. Кстати, будь на моем месте самозванец, ему бы не поздоровилось!
– Почему? Ты же успел увернуться.
– Я тебя ждал и слышал твои шаги, – пояснил я. – А кто-то чужой мог и не успеть уклониться. Хм… Судя по твоей реакции, я заметно изменился, а?
Кьярра покивала. Вид у нее был совершенно несчастный, и мне стало жаль ее, угодившую в совершенно чуждый мир, слишком сложный для дикарки и полный непонятных мелочей и условностей.
– Ты светлее, – сказала она. – И волосы…
– Просто краска, – ответил я. – Отрастут быстро, но это легко поправить. И с лицом то же самое.
– А руки? – заметила вдруг Кьярра.
– Что – руки?
– Ты без перчаток, – сказала она вроде бы даже с испугом.
– Дома могу себе позволить, – пожал я плечами. – Да и краситься в них – потом выбрасывать. А так заодно и руки потемнели.
– Они все равно светлее лица. Разве так бывает?
– Хм… Бывает, если человек постоянно на воздухе, но даже рукава не закатывает. Но хорошо, что ты заметила. Мало ли, придется обнажиться… Нет, – предвосхитил я ее вопрос, – целиком в краску нырять не стану. Будем надеяться, раздеваться мне не придется.
– Теперь ты почти как я, – сказала Кьярра и поднесла свою руку к моей. Не притронулась на этот раз, но я ощутил ее тепло. – Чуть-чуть другой. Только глаза прежние.
– Да, их цвет менять слишком сложно, а жаль… Для этого нужны чародейские штучки, а я слышал, иногда они дают сбой в самый неподходящий момент. Представь: говорю я с кем-то, а глаза вдруг из карих делаются светло-серыми… Или, того хуже, один – синим, другой – зеленым.
– Смешно, наверно, – без улыбки ответила она.
– В том-то и дело, что не смешно… – Я поднялся на ноги, пошарил на столе и повернулся к Кьярре. – Придется ходить вот так.
– А что это?
– Очки. Я тебе про них говорил, помнишь?
– Но ты же хорошо видишь.
– Их носят еще для защиты от солнца. Видишь, стекла темные?
– В этом городе совсем нет солнца, – упрямо сказала она.
Мне это нравилось: Кьярра выискивала бреши в моей маскировке, дело не лишнее. Я порядком зазнался в последнее время, не скрою, а потому поленился продумать легенду как следует. И очень зря…
– Некоторым людям даже слабый свет причиняет боль. Тем более если на улице пасмурно, а в помещении яркие лампы.
– Ну ладно, – нехотя согласилась она.
– Я еще усы и баки приклею, тогда вовсе меня не узнаешь, – пообещал я. – Отращивать свои слишком долго, хоть они у меня и темные…
– Только скажи сперва. А то я опять перепутаю.
– Непременно скажу. Вдругорядь я могу и не успеть уклониться… Да, а как охота?