– Эта не страшная, – сказала она вдруг с пренебрежением. – Она уже не может колдовать.
– Тродда поправится, дитя мое, – ласково сказала Альтабет и хотела было взять Кьярру за плечо, но вовремя вспомнила мои слова насчет сломанной руки и удержалась.
– Нет.
– Лучшие целители столицы ждут ее.
– И что с того? – Кьярра повернулась и посмотрела ей в глаза. – Они не вернут ей дар.
– Не понимаю, о чем ты, – нахмурилась Альтабет. – Пострадало лишь ее тело, и сколь бы ни страшны были ожоги, их можно вылечить, поверь! Представь, ты и сама могла бы помогать людям: с твоей силой совсем не сложно выучиться лечить!
– Уверены? – скептически спросил я. – По-моему, Кьярре прямая дорога в наемники или телохранители, словом, бойцы… Лечить! Скажете тоже… Вот убить она точно может, и вряд ли что-то ее остановит!
– Ты мой дядя, – серьезно сказала та. – Мама о тебе говорила. И я чую родную кровь. Ты помогаешь. Тебя я не убью. А других… Я их не знаю. Они никто. Мне все равно, живые они или нет.
Альтабет бросила на меня взгляд, полный ужаса, а я скорбно кивнул, понимая, что мне все больше нравится это представление. Вот если бы еще выяснить, что произошло с Троддой… Увы, это невозможно, раз она без сознания.
– М-м-м-м…
Мы снова переглянулись, не уловив, откуда шел звук, и потом только догадались посмотреть на Тродду.
– Не может быть! – ахнула Альтабет, схватившись за сумочку в поисках амулетов. – Она не должна была очнуться, чары совсем свежие!.. Секунду, сейчас я… Где же он…
Теперь изо рта Тродды – узкой щели между бинтов – рвалось уже не мычание, а хрип. Она не кричала, нет, она явственно силилась что-то произнести, но не могла. Я подумал, что голосовые связки у нее могут быть обожжены или сорваны от долгого крика, но нет, она все-таки выговорила:
– Ты-ы-ы…
Судя по тому, что единственный уцелевший глаз при этом вперился в меня, мне это и адресовалось. Маскировкой чародейку не обманешь, а на таком расстоянии не только я хорошо ее чуял, но и она меня. И Кьярру, несомненно, вот только понимала ли, кого видит перед собой? И что вообще она видела? Зрение ведь тоже страдает от огня.
– Что это с ней? – встревоженно спросил я и попятился к двери, поманив за собой Кьярру. Правда, она не послушалась.
– Не понимаю…
Альтабет замерла на мгновение, и даже я ощутил, как высвободилась целебная сила амулета. Она должна была мягко окутать Тродду и вновь погрузить ее в сон без сновидений, но… ничего не произошло.
– Не работает! Этого не может быть!..
«Нужно было взять с собой чародея», – читалось на ее лице. Увы, я ничем не мог помочь, а вот Кьярра… Кьярра шагнула ближе к Тродде, оттеснив плечом Альтабет. Та была выше на голову и намного массивнее, но едва устояла на ногах после этого касания.
– Ты… Ты… Ты… – едва слышно выдыхала Тродда, не сводя с меня взгляда и тщетно пытаясь приподняться на локте.
Тело не слушалось ее, не слушалось и колдовство – угли затлели немного сильнее, но этого все равно было слишком мало хотя бы для сглаза, не говоря уж о полноценном заклятии.
Кьярра встала над чародейкой и перехватила ее взгляд.
Воздух в купе будто бы сгустился – стало тяжело дышать, как бывает перед грозой. Или наоборот – он разредился, как на вершине Багралора?
А еще сделалось нестерпимо жарко, и я утер лоб, но ладонь осталась совершенно сухой.
– Что происходит? – шепнула Альтабет и вцепилась в мой локоть.
На фоне всего происходящего это было терпимым неудобством, поэтому я не стал ее отталкивать и ответил:
– Не знаю, но трогать Кьярру не рискну… От нее искры летят, видите?
– Нет никаких искр, а вот воздух дрожит…
Тродда замерла – Кьярра будто подцепила ее на крючок, подвесила в пустоте вот так, одним взглядом, и теперь рассматривала что-то внутри чародейки, перебирала и отбрасывала в сторону, не сочтя достойным внимания. А потом вдруг нашла нужное и…
Если Тродда прежде не сорвала себе связки, то теперь-то уж сделала это наверняка: как от ее вопля не перевернулся вагон, ума не приложу. В коридоре зазвучали испуганные голоса, и Альтабет дернулась к двери, но я удержал ее.
Чародейка продолжала кричать, теперь уже беззвучно, но не отрывала взгляда от лица Кьярры. К сожалению (а может, к счастью), я не мог видеть лица последней, но по ее напряженной позе понимал – она творит что-то очень серьезное. Я даже чувствовал это – жар обжигал мне кончики пальцев, – но отгораживался как только мог, потому что опасался – такие ощущения меня прикончат.