Граф
Но разве, Марко, это все мне ново?
И я не знаю, кто мои враги?
Марко
А знаешь ты, кто сделал их врагами?
Ты, ты один. Ты выше их, конечно,
Ты это чувствуешь. На каждый их протест
Один ответ — открытое презренье —
Ты им даешь. Пока тебе не могут
Они вредить. Но знай, их час настанет.
Ты до сих пор о них не хочешь думать,
Ты ждешь того, когда ты встретишь их
Лицом к лицу открыто на дороге.
Но о тебе-то думают они
Гораздо больше, чем предполагаешь
Ты, Карманьола! У тебя врагам
Презренья и забвенья слишком много.
Но нет у них привычки забывать
И много в них уменья ненавидеть.
Не раздражай их. Погаси вражду
В зародыше. Теперь возможно это.
Я не хочу советовать тебе
Постыдных средств и лицемерной лести.
Нет, трусости угодливой не надо,
Но и беспечности здесь также места нет,
Меж этих крайностей найди свою дорогу.
Умей привлечь и честные сердца,
И ум рабов опасных и ничтожных,
Найди любовь народа, но не льсти
Его страстям, и в день твоей невзгоды
Покорно он пойдет на твой призыв.
Граф
Ты, Марко, прав. Ты слишком прав, мой Марко!
Я тоже думал много, много раз,
Но, к сожаленью, скоро эту мудрость
Позабывал. И я, конечно, видел
Не мало раз, что там, где сеют гнев,
Придется жать раскаянье. Но это
Бесплодной школой было для меня,
И я устал себе законы ставить,
Которым следовать я никогда не мог.
Моя судьба нередко мне сплетала
Запутанные сети, их распутать
Я не умел, да и само уменье
Распутывать и разрешать узлы
Я до сих пор ценить не научился.
И я решил, что если мне придется
В таких сетях запутаться глубоко
И выхода себе не находить,
То я пойду своей судьбе навстречу,
Не делая усилий бесполезных.
Но посмотри, мой Марко, на себя.
И у тебя свои враги найдутся.
Скажи же мне, ужель ты их считаешь
Достойными — не говорю усилий
Смягчить их гнев, но даже дать заметить,
Что ты их презираешь?
Марко
Да, ты прав.
Но что же делать, если человеку,
С рождения привыкшему носить
Свое чело высоко и стремиться
На подвиг правды честною душой,
Судьба родиться там определила,
Где нет нужды в открытой, смелой силе,
Где жизнь полна невидимых тревог,
И тайных бурь, и ненависти скрытой?
Здесь лицемерной скрытностью себя
Порой спасать бывает неизбежно.
Не удивляйся же, что даже мне пришлось
Немного этому искусству научиться.
Но знай еще, что мне мои ошибки
Грозят бедою меньше, чем тебе.
Кинжалу меньше грудь моя доступна,
От частной ненависти больше огражден
Я властью и защитой государства. {6}
Я тот же пурпур на плечах ношу,
Каким одеты гордые синьоры,
Держащие мою судьбу в руках,
Не забывай: для них — ты иностранец,
Для них пока ты только кондотьер,
Ты — полководец, нанятый за деньги.
Тебе даны в защиту государства
Мечи их войска, но скажи, где меч,
Который был бы дан тебе в защиту?..
Запомни все и пусть твои друзья
Услышат только голос одобренья
И похвалы искусному вождю,
Избавь друзей от тягостной заботы
Тебя оправдывать, и верь мне, что они
Не будут счастливы, когда твое несчастье
Они почувствуют… Что мне еще сказать?
Коснуться ль мне еще струны заветной,
Которая, быть может, зазвенит
Глубоко в сердце? У тебя жена
И дочь твоя — им ты одна надежда,
Они привыкли к радости и счастью,
Привыкли к ласке ясных, светлых дней.
А кто им даст, когда тебя не будет,
Такие дни? Не говори, что властно
Тебя влечет могучая судьба,
Скажи «хочу» — и снова господином
Будь над собой, как прежде.
Граф
Ты сказал
Мне правду, Марко. Я глубоко верю,
Что богом я и небом не забыт,
Когда такой мне послан друг. Но слушай,
Успех войны, надеюсь, примирит
Со мною всех врагов моих, и радость
Все разрешит, все разом успокоит.
Но если ты услышишь что-нибудь
Тревожное, сомнительное, слуху
Не торопись поверить, не вини
Меня ни в чем по первой вести, помни,
Что слов твоих я, Марко, не забуду.