И это их детям, их женам известно?
Они не уймут исступленных мужей?
Их старцы не явятся в битве нечестной,
Не вырвут из рук нечестивых мечей?
Вы, старцы, вы, близкие к тихому гробу,
Уймите, гасите безумную злобу
И речью высокой и чистой своей
Смирите порывы нечистых страстей.
Зачем земледелец у хижины бедной,
Те тучи с их ношей желанных дождей,
Когда драгоценная влага бесследно
Прольется далеко от милых полей?
Зачем эти армии с мощью железной,
С победой и битвою их бесполезной,
С рядами без нужды убитых врагов,
С пожаром своих и чужих городов?
О, горе! О, горе! Валились рядами
Солдаты, как в жатву колосья полей,
И с новою силой стучали мечами,
И бой разгорался сильней и сильней.
Средь шума и битвы вожди не видали,
Куда их товарищи бой направляли…
Победы не будет… И дрогнул солдат.
Мгновенье… и он повернется назад.
Как падают зерна из полной лопаты,
Ложась полукругом на твердой земле,
На поле широком валились солдаты
С следами страданья на бледном челе.
И в страхе безумном они побежали.
Напрасно! В засаде враги ожидали,
И грозный противник пред ними стоял,
И сзади на плечи им враг налегал.
Отбросив оружие, жизни и плена
Солдаты просили у страшных врагов,
Склоняя пред ними в испуге колена…
Сливались со стоном упавших бойцов
Веселые клики победы счастливой,
И с вестью победы гонец торопливый
Стрелою летел на коне боевом,
И мчался как бешенный конь под бичом.
Зачем вы стоите толпой у дороги
И жадно из лагеря ждете вестей?
Зачем на гонца вы глядите в тревоге?
Ужасны победы могучих вождей!
Горячею кровью упавшего брата
Обрызгано в битве оружье солдата.
Не может из битвы быть вести другой,
Не может быть радости в вести такой.
Но блещут восторгом безумные взоры,
Но залит огнями ликующий храм, —
И господа славят хвалебные хоры,
И вьются гирлянды цветов по стенам.
Гордятся убийцы позорною славой,
А враг из-за Альп на их праздник кровавый
Глядит и считает упавших в бою,
Скрывая до времени радость свою.
Оставьте триумфы! Забудьте молитвы
Бесславной победы. С альпийских высот
К вам враг чужеземный спустился для битвы,
И вам чужеземное иго несет.
Он рад, что вы слабы, он рад, что вас мало,
Он рад, что так много недавно упало
В бою под ударами ваших мечей —
И ставит палатки средь ваших полей.
Ты всех сыновей накормить не умела
В дни мира без споров, родная страна!
Теперь на поля твои жадно слетела
Орда чужеземцев… Ты им отдана.
Сама для себя не сберешь ты посева.
В врагах не будила ты злобы и гнева,
Они из-за гор за добычей пришли,
Царям твоим цепи они принесли.
Безумные люди! До мирного счастья
Кровавой дорогой никто не дойдет!
И злобный виновник чужого несчастья
От кары и мести себя не спасет…
Пусть мщение медлит — оно неизбежно,
За жертвой намеченной смотрит прилежно,
Идет по следам ее, видит, и ждет,
И всюду и зорко ее стережет.
Мы братья. Мы дети единого бога!
Пусть горы и воды меж нами лежат,
Пусть в жизни не сходится наша дорога,
И разно слова нашей речи звучат,
И мы не видали друг друга, — мы братья.
Любовь нас связала навеки. Проклятье,
Проклятье тому, кто нечистой рукой
Кидает враждою в союз наш святой!
Конец второго действия {9}
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Граф и первый комиссар.
Граф
Довольны вы?
Первый комиссар
О, кондотьер, довольны!
День торжества над родиной горит!
И первым нам венецианской славы
Счастливый день послал свои лучи…
Мы первые державному сенату
С приветом нашим шлем своих гонцов…
В ушах у нас еще не отзвенели
Слова угрозы дерзкого врага,
Когда бежать позорно с поля битвы
Его заставил наш победный меч.
И это бегство видели мы сами…
Да, он бежал, упал невольный страх,
Которым нас опасность обвевала.
Восходит в небе солнце нашей славы
Блистательней, чем прежде… О, синьор!
Такую радость рассказать словами?!
Но разве наши люди не горят
Ее огнем? И мне ли перед вами
О благодарности сегодня говорить?
О, нет, не я — сенат венецианский
Вам принесет державный свой привет.
Он вам найдет достойную награду
За подвиг ваш.