Адельгиз
О, злая плата
За власть! Удел наш горше их удела, {20}
Горше, чем участь покоренных нами,
Коль мы должны их глаз бояться, прятать
В смущенье лица, коль при свете солнца
Любимую почтить в ее несчастье
Не смеем!
Дезидерий
Только кровью смыв пятно,
Мы вровень им отплатим, и тогда-то,
Сняв скорбную одежду, дочь моя
Из тени выйдет и чело поднимет
Высоко над толпой, — сестра и дочь
Монархов, блеском славы и возмездья
Сверкающая. Близок этот день!
В моих руках оружье, что вручил мне
Сам Карл. Я о Герберге говорю,
Вдове несчастной Карломана, чьим
Преемником он стать сумел бесчестно:
Она у нас убежище нашла,
В тени престола моего укрыла
Двух сыновей, которых поведем мы
На Тибр, {21} войска придав им для охраны,
И там первосвященнику {22} прикажем
Невинное чело помазать им
И, по обряду вознеся моленья,
Дать франкам короля. А мы доставим
Их в землю франков, в царство их отца,
Где к ним толпой сторонники стекутся:
В душе у многих дремлет, но не гаснет
Гнев на захватчика престола.
Адельгиз
Разве
Не знаешь ты, что Адриан ответит?
Он связан с Карлом тысячами нитей:
Отец благословляющий, он Карла
Хвалами превозносит, Карлу льстит,
Сулит победу, и престол, и славу,
Для Карла молит милости Петра!
И нынче у него послы от франков:
Он просьбами на нас их натравляет.
Не только что свой храм — всю землю воплем,
За отнятые города пеняя
На нас, он оглушил.
Дезидерий
Что ж, пусть откажет:
Тогда — открытая вражда, конец
Войне бессрочной жалоб и посланий
И тайных козней. Новая война —
Война мечей начнется. Как тут можно
В исходе сомневаться? Сберегает
Судьба для нас тот праздник, о котором
Отцы вотще мечтали. Рим падет!
Опомнясь поздно, нас моля напрасно,
Земных мечей лишенный Адриан
К делам священства обратится, станет
Царем молитв и таинств, а престол
Освободит для нас.
Адельгиз
Гроза мятежных
И победитель греков, {23} не привыкший
Иначе возвращаться, как с победой,
Айстульф перед могилою Петра
Склонял знамена дважды {24} — и бежал,
Два раза оттолкнув Стефана руку, {25}
Которая протягивала мир.
Он оставался глух к его стенаньям,
Но, из-за Альп услышав их, Пипин {26}
Сюда вторгался дважды через горы,
И франки, те, которых столько раз
И побеждали мы, и выручали, —
Навязывали нам условья мира.
В окно отсюда вижу я равнину,
Где, на позор нам, был Пипинов стан
И франкские скакали кони.
Дезидерий
Что нам
Их вспоминать — Айстульфа и Пипина?
В могиле оба. Царствуют другие,
Идут другие времена, другими
Мечами потрясаем мы. Когда
Взошедший первым на стену и первый
Удар принявший воин гибнет, разве
Все прочие должны бежать в испуге?
И это мне советует мой сын?
Где гордый Адельгиз, тот юный ястреб,
Который грозно грянул на Сполето, {27}
Кто, о себе забыв, нырял, как в волны,
В кипенье боя, кто блистал средь войска,
Как на пиру — жених? Кем герцог-бунтовщик
Был побежден и взят? На поле там же
Просил я, чтобы сделали его
Мне соправителем, — и общий крик
Меня одобрил, и в его десницу —
Столь грозную тогда — вложил я пику.
А ныне он лишь беды да преграды
Умеет видеть. Когда есть раздор,
Ты так не должен говорить со мною!
А донесли бы мне, что Карл сегодня
Таких же мыслей держится, какие
Мне высказал мой сын, я был бы счастлив.
Адельгиз
Зачем, зачем не здесь он — и нельзя
Мне, брату Эрменгарды, с ним средь поля
Сойтись лицом к лицу, препоручить
Отмщенье за обиду моему
Мечу и божию суду! Тогда бы,
Отец, ты должен был признать, что слово
Поспешное слетело с уст твоих.
Дезидерий
Вот это Адельгиза речь! Желанный
Я день приближу.