Адельгиз
Ступай, я скоро дам ответ.
Гизельберт уходит.
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Адельгиз
Ступай,
Живи, состарься с миром: ты средь первых
Останешься в своем народе, будешь
Вассалом… Не страшись! Настало время
Таких, как ты. Но слушать, как трусливый
Приказывает мне, признать законом
Дрожащих тварей волю — это слишком!
Они решили! Трусость все решила,
А страх их сделал дерзкими. Любого,
Кто среди них остался человеком,
Сметет с пути трусливая их ярость.
О небо! Мой отец — в когтях у Карла!
Остаток дней он проживет в неволе,
Послушный манию руки, которой
Как друг пожать не пожелал: он будет
Есть хлеб обидчика! И нет пути
Извлечь его из ямы, где рычит он,
Покинутый и преданный, и кличет
Того, кто сам бессилен… Нет пути!
Сдал Брешию врагу мой храбрый Баудо:
Заставили его открыть ворота
Те, кто не хочет гибнуть… Эрменгарда,
Ты всех счастливей! Жалкий дом, в котором
Лишь тот достоин зависти, кто умер
От мук! Извне надменный враг подходит
И будет требовать, чтобы его
Я завершил триумф, и вторит трусость
Здесь, в городе, ему и, осмелев,
Меня торопит. Слишком много сразу!
Я по сегодня мог, хоть без надежды,
Но действовать и ждать, что новый день
За нынешним придет; я всякий миг
Знал, что мне делать. А теперь? Теперь,
Пусть я не мог из трусов сделать храбрых,
Но трусы также помешать не смогут
Погибнуть храбро храбрецу. К тому же
Не все трусливы: кто-нибудь меня
Услышит, и соратников найду я,
Коль крикну: «Встретим Карла и докажем,
Что не всему на свете лангобарды
Предпочитают жизнь, — и не победу,
Так смерть найдем!» О чем ты? Увлекать
С собою доблестных в паденье? Если
Ты сделал в этом мире все, что мог, —
Умри один! Умри… Покоем душу
Мне полнит эта мысль; она приходит
С улыбкою, как друг, на чьем лице
Мы добрые читаем вести. Выйти
Из гнусной свалки, где меня теснят,
Не слышать смех врага и сбросить разом
Весь груз сомненья, жалости и гнева!
Ты, меч, который столько раз чужую
Судьбу решал, и ты, рука, мечом
Уверенно владеющая!.. Сразу
Все кончить!.. Все? Несчастный! Для чего
Себе ты лжешь? Червей презренных шепот
Тебя ума лишает. Мысль о том,
Как ты пред победителем предстанешь,
Твою сломила доблесть, и кричишь ты,
Страшась минуты этой: «Слишком, слишком!»
А как предстать пред богом? Скажешь: «Вот я
Пришел, не дожидаясь зова, бросил
Тот слишком трудный пост, куда тобою
Поставлен был»? Бежать? О, нечестивый!
И завещать отчаянный, последний
Свой вздох отцу, чтоб до могилы память
Его преследовала? Нет, долой
Мысль нечестивую! Опомнись, Адельгиз!
Ты — человек, и ты не вправе сбросить
В такую пору с плеч ярмо трудов.
Убежище у греков император
Сулит тебе. {53} Господь его устами
Глаголет! С благодарностью прими:
Достойного и мудрого решенья
Другого нет. Оставь отцу надежду:
Пусть он тебя в мечтах хотя бы видит
Вернувшимся с победой, от цепей
Избавившим его, а не в крови,
Пролитой в миг отчаянья. Быть может,
И не мечтой то будет: выбирались
Из бездны глубже люди, а фортуна
Навек ни с кем союз не заключает.
Все отнимает, все дает нам время:
Друзей, преемников. Эй, Теуд!
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Адельгиз, Теуд.
Теуд
Я здесь,
Мой государь.
Адельгиз
Остались ли друзья
У короля без власти?