Близким другом Форьеля и постоянным посетителем его кружка был молодой ученый, публицист и историк Огюстен Тьерри, один из создателей новой романтической историографии. Как раз в это время он с необычайной энергией и страстью разрабатывал свою теорию, доказывая, что феодальный строй и связанная с ним система социального угнетения и эксплуатации имели своей причиной первоначальное германское завоевание. Теория Тьерри приобрела большое значение в идеологической жизни эпохи. В десятках книг, статей и брошюр говорилось о том, что во Франции и по сей день происходит борьба между «двумя народами», угнетателями и угнетенными, борьба, начавшаяся в эпоху великого переселения народов.
Познакомившись с теорией Тьерри по журнальным статьям и из личных бесед, Мандзони, мечтавший об освобождении родины от иностранного владычества, увидел в этой теории ключ к объяснению современного положения вещей.
Так же как Франция и Англия, Италия была завоевана германскими племенами. Она и в то время была добычей «северных варваров». Конечно, в 1820-е годы Мандзони казалось, что немцы были самыми страшными и самыми беспощадными врагами его страны.
В чем же заключается проблема завоевания, рассмотренная с философско-исторической и нравственно-религиозной точки зрения? Для Мандзони это следовало разрешать в связи с идеей провиденциальной справедливости и в связи с судьбами католической церкви.
Аналогией, впрочем, далеко не полной, франкскому завоеванию Галлии было лангобардское завоевание Италии (568 г.). Это было первое вторжение германцев, которое оставило длительный след в истории полуострова.
Королевство лангобардов просуществовало больше двух столетий, вплоть до нового завоевания — вторжения франков во главе с Карлом Великим (773–774). Как произошли оба эти завоевания, какое значение они имели для итальянского народа, каковы были их социальные последствия, — обо всем этом велись долгие споры и существовали прямо противоположные мнения, ни одно из которых не могло удовлетворить Мандзони. В его глазах эта проблема приобретала острый политический смысл, и он решил исследовать ее заново, в свете интересов, подсказанных общественной жизнью начала XIX в. Так возникли и трагедия «Адельгиз» («Adelchi»), и напечатанное вместе с нею «Рассуждение о некоторых вопросах истории лангобардов в Италии».
Пробыв в Париже около десяти месяцев, Мандзони выехал в Италию 25 июля 1820 года. Через два с половиной месяца он сообщил Форьелю о замысле своей новой трагедии.
К ноябрю 1821 года трагедия была закончена. Сохранился первоначальный ее набросок, в котором есть весьма интересные сцены, не вошедшие в окончательный текст. Мандзони очень долго работал над своим новым произведением и еще в октябре 1822 года, когда трагедия печаталась, продолжал исправлять и дополнять ее. Она вышла в свет в конце 1822 года, в 1823 году была переведена на французский язык вместе с «Графом Карманьолой» и напечатана в переводе Клода Форьеля.
Эта трагедия была тоже исторической, — история для итальянцев, так же как для всей европейской литературы того времени, была проблемой актуальной. Она была написана в годы особенно напряженной политической борьбы за освобождение Италии, в период, когда австрийская полиция сажала в тюрьмы итальянских патриотов, даже неповинных ни в каких политических действиях.
Так же как и в первой трагедии, в «Адельгизе» разрабатывается проблема отношения политики и морали и утверждается нравственный смысл истории. Однако здесь эта проблема поставлена несколько иначе; речь идет о двух завоеваниях Италии: первое — лангобардское в 568 году. Дикие лангобарды вместе с такими же дикими саксами и свевами истребляли итальянцев, разрушали города, сохранявшиеся после римского владычества, грабили селения. Это продолжалось более двадцати лет, и почти все земли Италии переходили из рук в руки в непрерывных войнах. Центрального государственного управления не было, власть отдавалась дружинникам и спутникам короля. Народ был по существу совершенно бесправен, и герцоги, владевшие отдельными областями, вели себя как короли, а короли пытались ограничить их области, хотя в большинстве случаев безрезультатно. Завоевания и набеги, также и на папский Рим, происходили часто, и папы, искусные дипломаты, натравляли своих врагов друг на друга и тем спасали свои владения. Папы часто искали помощи у франков, и только в 774 г. Карл Великий окончательно разгромил лангобардское королевство, а в 776 г. вторым походом уничтожил герцогства и ввел франкскую систему управления.
О лангобардском завоевании Италии, так же как о завоевании франкском, велись долгие споры. Мандзони решал эту проблему, так же как проблему «Графа Карманьолы», в свете интересов современной эпохи. Свое понимание событий, рассказанных в драме, Мандзони изложил в «Рассуждении о некоторых вопросах истории лангобардов в Италии». До того времени историки утверждали, что после лангобардского вторжения завоеватели и итальянцы слились в одну нацию, и папы вызывали распри и набеги, чтобы сохранить самостоятельность и владеть своей областью. Мандзони утверждал, что рабы никогда не могут слиться со своими тиранами, и политика пап спасала существование итальянского народа. Уничтожение лангобардского королевства улучшило положение итальянцев, потому что франкское господство, вызванное властью папы, было мягче. Но все же это было завоевание, иностранное ярмо, и потому не было абсолютной справедливостью, а только справедливостью относительной, которую только и можно найти в делах человеческих, т. е. в истории, — писал Мандзони.