М а м а. У тебя свой вкус, у меня — свой.
П а п а. У нас ведь дети! Их воспитывать надо!
М а м а. Воспитывать? А ты вчера о детях подумал, принеся вот эту… мерзость? (Указывает на статуэтку, временно поставленную в одной нише с Моисеем.)
П а п а. Это не мерзость, а произведение искусства. Работа одного из лучших африканских резчиков по дереву. Даже в Африку проник современный стиль, там понимают его, а ты… Цивилизация прошла мимо тебя.
М а м а. Цивилизация? (Схватила статуэтку и тычет ему под нос.) Эта пакость — цивилизация?
П а п а. Осторожно!
М а м а. Что это такое? Назови мне это!
П а п а. Открой глаза! Это — девушка. Молодость. Юность.
М а м а. А чего ее так перекрутило? Что она делает? Выдавливает прыщ на своей ягодице?
П а п а. Ты присмотри-ись! Она так стесняется! По-африкански так стесняются. Это же сама невинность! Наивность! Наивность и чистота! Как свежая наволочка. Стыдится…
М а м а. Значит, есть чего стыдиться. Какая же это невинность? Это распутство! Это цинизм! Это насмешка над женщиной! Ноги саженные! Голова комариная. Только ягодицы да груди как ракеты!
П а п а. Реализм! У женщины ведь других качеств и нет. Это же твой портрет. И подобных тебе.
М а м а. Циник! Пошляк! А я воспитываю у своих детей уважение к реальным вещам.
П а п а. К водосточной трубе, колбасе, тумбе, телеграфному столбу…
М а м а. Да-да-да! К вещам, на которые человек затрачивает свой труд.
П а п а. А я хочу, чтобы дети научились думать, мыслить, обобщать, понимать суть вещей, явлений. Я хочу воспитать интеллектуальных, разумных, интеллигентных.
М а м а. Ха-ха! Интеллигентных? Вот этим? (Хватает африканскую статуэтку.) Только показывать такие штучки детям — преступление. И я не позволю! Я не допущу! Я выброшу вон эту пакость!
П а п а. Не смей! (Отнимает у Мамы статуэтку и возвращает ее Моисею.)
М а м а. Ах так? (Выбегает в ванную комнату, оттуда приносит красную спринцовку и ставит возле статуэтки.) Ей не хватает этого.
П а п а. По идее не так уж и плохо. (Смеется.)
Со двора прибегает Д о ч ь.
Д о ч ь (запыхавшись). Папа! Мама! Папа! Мама!
М а м а. Ну что такое? Что, что случилось?
Д о ч ь. А наш малыш только что поскандалил. (Восхищенно.) Ух, как они дрались!
М а м а. Кто? С кем?
Д о ч ь. Наш малыш и Алик.
П а п а (спокойно). Ну, и кто кого?
Д о ч ь (радостно). Наш малыш расквасил Алику нос. До крови.
М а м а. Ну бандит! Я ему дам! Я ему покажу! Вот каким растет твой любимчик! Нет, я его проучу!
П а п а. Следует еще разобраться — кто виноват. Кто начал?
Д о ч ь. Задираться начал Алик.
П а п а. А малыш набил ему морду? Молодец!
Д о ч ь. Но и нашему досталось. Ему оторвали ухо.
П а п а. Как — ухо? Оторвали ухо?
Д о ч ь. Ну да. Совсем. В руках несет. Алик ногой наступил и оторвал. (Показывает.) Хр-р-р-рясь!..
М а м а. Боже мой, боже мой! Его же надо к доктору, к хирургу! (Торопливо одевается.) А тут не врачи, а гангстеры!.. За какую-нибудь царапину он дерет с тебя месячный заработок. А тут целое ухо!..
Д о ч ь. Мама! Его не к хирургу надо, а к портному. У него оторвали ухо от шапки.
Мама остолбенела. Папа хохочет.
М а м а. Как — от шапки?
Д о ч ь. А ты думала — ухо, свое? Не-ет, не такой он дурень, чтобы подставлять свое ухо под чью-нибудь ногу.
П а п а. Ах и малыш! Молодец!
М а м а. Доченька! Иди приведи этого поганца домой!
Дочь уходит.
П а п а. Растет новый Александр Македонский.
М а м а (возмущается). Чему ты радуешься? Что поощряешь?
П а п а. Я поощряю веру в свои силы. Я хочу, чтобы он вырос твердым, сильным, способным выстоять, выжить в этих диких человеческих джунглях. Он вынужден быть сильным, ибо — или он, или его.
М а м а. Это неоригинально! Это уже было! Сверхчеловек? Юберменш? Это называется фашизмом.
П а п а. Оставь ты, пожалуйста, свои глупые выпады! Сядь. Я хочу с тобой поговорить.
Пауза. Мама не садится. Продолжается поединок взглядов.
Ради чего ты распускаешь про меня разные сплетни?
М а м а. А конкретно?
П а п а. Будто я морально калечу детей, воспитываю в них порочные антигуманные качества. Это — раз.
М а м а. Это не раз. Это два. А что раз?