П а п а. Распространяешь сплетни, будто я завел себе… Будто начал…
М а м а. Начал? Давно завел! Давно распутничаешь! И это уже ни для кого не секрет, давно все знают. Твои же знакомые встретили меня и с удовольствием начали рассказывать… А я ответила, что сама давно все знаю. Пусть не радуются. Я сказала, что мы с тобой полгода уже не живем как муж и жена и собираемся разводиться. Что тут неправда? Мы ведь не живем? Да? (Почти плачет.) Не живем! Полгода уже…
П а п а. Так жить дальше нельзя.
М а м а. Что это за жизнь? Конечно, нельзя.
П а п а. И не будем!
М а м а. И не будем!
П а п а. А как же будем?
М а м а. Как-нибудь. (С угрозой.) А как ты думал?!
П а п а. Как это — как-нибудь?
М а м а (орет). Я уже сказала, мы полгода не живем! Будем сосуществовать. (Со злостью.) Ради детей.
П а п а. Обыкновенному уму не дано понять твою беспринципность. (Повысив голос.) Сосуществовать?! Я… Я не согласен! Опять мелкие скандальчики, споры, так сказать, локальные войны? Нет! Не согласен!
М а м а. Что? Разрыв? Хоть сейчас! Я давно этого жду. Я давно заметила эту твою тенденцию. Но запомни — дети останутся со мной.
П а п а. А мы еще посмотрим, за кем пойдут дети.
Звонок. Мама открывает дверь и впускает Д о ч ь и С ы н а. Мальчик довольно нагловат. Только скользнув взглядом по Папе и Маме, он сразу понял: пахнет жареным. И взобрался на лесенку.
Д о ч ь. Вот он. Не хотел идти домой.
М а м а. Что ты там натворил, разбойник?
С ы н. Ничего я там не натворил.
М а м а (Папе). Вот он, твой любимчик. Еще и лжет! (Сыну.) Ты почему дерешься с мальчиками? За что ты побил Алика?
П а п а. Ты не торопись обвинять… Сейчас разберемся — был ли это акт агрессии или самообороны. Рассказывай все по порядку, что случилось?
С ы н. А что случилось?
М а м а. Он еще спрашивает, что случилось.
С ы н (уже раскрыл книгу и читает). «И суд был необыкновенный: несколько сот матросов и торговцев разбирали дело великого Сократа. Судили долго и шумно. Наконец единодушно признали философское учение его неправильным и приговорили к смертной казни».
М а м а. Ты не хитри!
П а п а. Сын мой! «Не утомляй ожиданием очей нуждающихся». Кровавая битва с Аликом была?
С ы н. Была. Но он ее и начал.
П а п а. Вот и расскажи, из-за чего все началось.
С ы н. Там, во дворе, собрались все наши, мелюзга. А качалка у нас одна. И они захватили все места. А мне места нет. Они качаются (показывает), а я так стою. То на одной ноге, то на другой. Разве не обидно? Мне что, бог не оставил места под солнцем?
П а п а. Если бог не дает надо взять самому!
С ы н. Я что, хуже Полли?
П а п а. Какой Полли? Этой?
Д о ч ь. Нет, той… У которой третий папа — француз.
П а п а. Ясно. Как дальше разворачивались события?
Д о ч ь. Тогда все решили, что наш малыш тоже имеет право на место. И он занял место Полли.
М а м а. Ну, а дальше? Почему ты дрался с Аликом?
С ы н. Алик сказал, что это не по-джентльменски. Что я — захватчик. А я ведь — законно?
П а п а. Законно. Так в чем дело?
С ы н. А Алик тогда начал орать и махать руками. Он переманил всех соседских мальчишек на свою сторону.
Д о ч ь. И малыш остался в качалке один.
С ы н. А Алик взял камень и…
М а м а. Ударил? Камнем?
Д о ч ь. Нет. Он подложил камень под качалку, чтобы она не качалась. Сюда немножечко качается, а обратно — нет.
П а п а. Он ущемлял твои интересы. (Маме.) Вот видишь, агрессор все-таки не сын, а тот.
Д о ч ь. А Полли ревет как недорезанная…
М а м а. Какая Полли?
П а п а (орет). У которой третий папа — француз!
С ы н. А Алик бросает лозунги: «Прочь с качалки!» И угрожает: «Все равно опрокину!» Взял палку…
П а п а. Алик?
С ы н. А то кто же? И начал подкладывать под качалку. И когда он нагнулся, чтобы кувыркнуть, я взял и трахнул ему в нос.
М а м а. А зачем ты трахнул? Ты что? Не мог пожаловаться на него?
С ы н. Большая мне радость — идти жаловаться, после того как он меня кувыркнет.
М а м а. Ты первый нанес удар! (Папе.) Вот твое воспитание.
П а п а. Но драка была неизбежна. Вопрос только в том, кто первый нанес удар. Малыш провел превентивную операцию. А что дальше?
С ы н. Он меня тоже ударил. Потом мы схватились, потом покатились, потом он наступил мне на ухо и оторвал. Вот.
Д о ч ь. А у Алика — кровь из носа.