Б е к м а н (просыпается и выходит из своей апатии). Человеком? Человеком стать? Стать снова человеком? (Кричит.) Мне стать человеком? Да вы-то люди, что ли? А?
М а т ь (пронзительно вскрикивает, что-то опрокидывается и падает). Нет! Он нас убьет! Не-е-ет!
Отчаянная суматоха, взволнованные голоса вперемешку.
З я т ь. Держи лампу!
Д о ч ь. Помогите! Свет погас! Мать опрокинула лампу.
П о л к о в н и к. Спокойствие, дети мои!
З я т ь. Где же лампа?
М а т ь. Свет, свет зажгите.
П о л к о в н и к. Да вот она, вот.
М а т ь. Слава богу, опять светло.
З я т ь. А этот тип исчез. Я сразу понял, что он псих, этот голубчик.
Д о ч ь. Одна, две, три, четыре. Нет, все на месте. Только блюдо разбилось.
П о л к о в н и к. К черту! Ради чего он валял дурака и что имел в виду?
З я т ь. Может, он и вправду только бесноватый?
Д о ч ь. Смотрите, бутылка с ромом исчезла.
М а т ь. Ах, боже мой, твой чудный ром, отец!
Д о ч ь. И половины хлеба тоже нет.
П о л к о в н и к. Что вы там про хлеб?
М а т ь. Хлеб унес? Да на что он ему?
З я т ь. Может, он хочет его съесть. Или заложить. Выходцы из низов ни перед чем не останавливаются.
Д о ч ь. Может, он и правда хочет его съесть.
М а т ь. Это сухой-то хлеб?
Дверь скрипит и захлопывается.
Б е к м а н (снова на улице. В бутылке булькает жидкость). Люди правы. (Все больше пьянеет.) Ваше здоровье, ох, согревает. Нет, люди правы. Ваше здоровье. Что нам горевать о мертвых, когда самим хоть в петлю лезь? Ваше здоровье. Люди правы. Мертвецами нас уже совсем завалило. Вчера десять миллионов. А сегодня все тридцать. Завтра явится какой-нибудь тип и взорвет целую часть света. На следующей неделе другой придумает, как десятью граммами яда за семь секунд уничтожить все живое. А нам горевать? Ваше здоровье. Мне вот кажется, что со временем надо будет присмотреть для себя другую планету. Ваше здоровье! Эти люди правы. Пойду-ка я в цирк. Правы они, правы, старина! Полковник со смеху чуть не окочурился! Он говорит: мне только на сцену идти. И то верно, хромой, в такой шинели, с таким рылом, да еще с очками на этом рыле и со щетиной на голове. Полковник прав, публика лопнет со смеху. Ваше здоровье. Да здравствует полковник! Он мне жизнь спас. Виват, господин полковник! Да здравствует кровь! Да здравствует издевка над мертвыми! Пойду в цирк, публика со смеху лопнет, когда начнется эта свистопляска мертвецов в море крови. А ну-ка еще разок приложимся к бутылке, ваше здоровье. Спиртное мне жизнь спасло, мой разум вдребезги пьян! Ваше здоровье! (Хвастливо и пьяно.) У кого есть спиртное, или постель, или девушка, тот пусть сегодня смотрит свой последний сон! Завтра, может быть, уже поздно будет! Пусть построит из своего сна Ноев ковчег и плывет себе с вином и песнями по водам ужаса туда, в вечный мрак. Остальные потонут в страхе и отчаянии! У кого спиртное, тот спасен! Ваше здоровье! Да здравствует кровавый полковник! Да здравствует кровавый полковник! Да здравствует ответственность! Хайль! Я иду в цирк! Да здравствует цирк! Весь гигантский необозримый цирк!
СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ
Комната. Д и р е к т о р кабаре. Б е к м а н, все еще под хмельком.
Д и р е к т о р (убежденно). Видите ли, именно в искусстве нам теперь нужна молодежь, занимающая активную позицию во всех вопросах. Мужественная, трезвая…
Б е к м а н (про себя). Трезвая, да, прежде всего трезвая.
Д и р е к т о р. …революционная молодежь. Нам нужен ум вроде Шиллера, который в двадцать лет написал своих «Разбойников». Нам нужны Граббе и Генрих Гейне! Нужен ум, острый и проникновенный. Антиромантическая, крепкая молодежь, которая не гнушается окружающей действительностью, умеет спокойно относиться к темным сторонам жизни, несентиментальная, объективная, во всем разбирающаяся. Нам нужны молодые люди, новое поколение, способное видеть и любить жизнь такой, какова она есть. Правдолюбивая, инициативная, идейная молодежь. Пусть эти идеи не будут такой уж глубокой мудростью. И даже желательно, чтоб они не были чем-то законченным, зрелым, сугубо серьезным. Всего-навсего вскрик, вскрик их сердец. Вопрос, надежда, голод!