И головы не жалко мне — для игрища в човган отдать,
Когда б тебя я на коне узрел несущейся в разгон.
А если бы хоть раз я смог тебя в объятья заключить,
Я перлы слез у твоих ног рассыпал бы со всех сторон.
С тех пор, как сердцем я своим попал в силки твоих кудрей,
Тоской и мукой я томим, от счастья роком отрешен.
Теперь не ждать уже, друзья, вам воли сердца моего:
Всю мою волю отдал я любимой с давних уж времен.
И мне дано в моей судьбе в тот миг, увы, с тобою быть,
Когда мой жалкий прах к тебе лишь ветром будет донесен.
Меня сожгла в огне разлук, Хафиз, любимая моя,
Но боль моих жестоких мук ей незнакома испокон.
* * *
Приподняв покров у лика, ты откроешь алый лик,
И влюбленный — вот улика!— хитрый взор увидит вмиг.
В Индустане лицам черным нет ни счета, ни числа,
У тебя ж нет счета зернам родинок — их счет велик!
Колдовскою пеленою кудри распустила ты,—
Не во сне ли предо мною образ колдовской возник?
К меду — такова природа!— прилетают сонмы пчел,
Твои губы слаще меда — мед той сласти не достиг.
Верь же: кажутся мне вздором и самшит и кипарис,
Если виден моим взорам стан твой дивный — чаровник.
Мои очи влагу пенят — жемчуг я тебе дарю:
Тот и жизнь свою не ценит, кто богатство чтить отвык.
Смолкнет ли Хафиз, робея, муку сердца утаив,—
Рассказал стихом тебе я жизнь мою — за мигом миг.
* * *
Любимая всех мне милей и прекрасней —
Милей всех врагов и друзей и прекрасней.
С тобою никто никогда не сравнится:
Ты роз, что цветут, пламенея, прекрасней.
Все люди болеют сердечною болью,
Но жить, не скорбя, не болея,— прекрасней.
Да бодрствует счастье, да дремлет несчастье,—
Миг счастья всего мне ценней и прекрасней.
Не любо идти мне в обитель молиться,—
Влюбиться, от страсти хмелея,— прекрасней.
Что может быть лучше лукавого взора,
Что лучше любимых кудрей и прекрасней!
Милей всех очей твои очи Хафизу:
Глаза, что таятся, темнея, прекрасней.
* * *
Мой ум — в цепях твоих кудрей: безумец, я попал в силки,
И птицы — души всех людей летят к тебе, как мотыльки.
Сверкая вешним родником, твои уста меня манят,
А я, как осень, желт челом, и жемчуг слёз — как две реки.
Так страстно я не без причин желаю сладких уст твоих:
Мне сладкоустая Ширин, настойчивый Фархад близки.
Твоих ресниц сверкает ряд, и стрелы в душу мне летят,—
Не так ли враг бывает смят, когда в набег спешат полки?
Когда любовь в тебе тверда, в твоей душе — огонь и свет,—
До дня Великого Суда твой жар и пыл твой велики.
Мечтою о тебе объят, тебя я в сердце берегу,—
Таится сокровенный клад в душе, разбитой на куски.
В тоске о родинках твоих Хафиз, увы, притих и стих,—
Не потому ли его стих совсем лишен иной тоски?
* * *
Я без любимой — как в огне, мне душу жжет страдание:
Жаркое жáркое во мне — моих невзгод страдания.
Я душу уберечь не смог от глаз той нечестивицы,—
Пусть и гяуру б не дал рок такой же гнет страдания!
Но я мученьям страсти рад, и людям не отдам я их,—
Душа моя, как тайный клад, пусть сбережет страдание.
И пусть мне избавленья нет от мук — они желанны мне:
Мне горе — снадобье от бед, и в нем — исход страдания!
Но я и милости достиг в моей недоле нищенской,—
Всегда придет счастливый миг: к добру ведет страдание.
Пока живой ты — пересиль все муки своих горестей,
А жизнь пройдет — тогда легки ль твоих забот страдания?
Хафиз, ты — раб своей беды, а я о счастье думаю,
Хоть жаждущих живой воды всегда гнетет страдание.
* * *
Кто солнцу твоего чела рабом безгласным станет,
Тому вселенная светла, и мир весь ясным станет.