— Говорите с ним вы, афандим. Боюсь, что он такой же лжец, как приезжавший раньше Турсун-баба, — сказал Ходжанияз Пазылу.
— С ним вместе сам Назар-кази, это могут расценить как невежливость. Примите вы их, Гази-ходжа, — заговорил Хатипахун.
Ходжанияз покосился на него, но ничего не сказал.
— Вы, Хатипахун, не политик и лучше не вмешивайтесь, — оборвал муллу Моллахун.
Пазыл вышел вместе с Заманом и Сопахуном.
— Пришло время встретиться лицом к лицу со своим заклятым врагом. Готовься, Заман! — пошутил Пазыл во дворе.
— Это хорошо, Пазыл-ака!
— Не растеряешься?
— А чего теряться, Пазыл-ака?
— Вы с Сопахуном оденьтесь как следует, не забудьте об оружии, — посоветовал Пазыл.
Когда все было готово, он послал за приехавшими.
— Пожалуйста, Юнус-байвачча, я давно мечтал встретиться с вами, — приветливо начал разговор Пазыл…
Юнус поздоровался с Пазылом, Сопахуном, протянул ладонь и Заману, не узнав его, но вдруг отдернул руку и даже отступил на шаг. Новый, по фигуре, бешмет, зеленые брюки, сапоги с высокими голенищами и перекрещивающиеся на груди ремни о маузером и саблей — так выглядел Заман. «Вот где он, подлец…» — подумал Юнус, пораженный встречей. Однако взял себя в руки, поздоровался с Заманом.
— Гази-ходжа уполномочил нас говорить с вами обо всем, — сказал Пазыл после того, как гости расселись.
Презрительно покосившись на Сопахуна и Замана, Юнус ответил:
— Как и полагается, вначале мы хотим вручить письмо Шэн-дубаня. — Он протянул письмо.
— Читай вслух, Заман, — Пазыл передал письмо Заману.
Тот начал читать:
— «Виновник тяжелого положения народов Синьцзяна Цзинь Шужэнь ниспровергнут. Цель нынешнего правительства — создание счастливого Синьцзяна. Объявленная политическая декларация из восьми пунктов полностью отвечает чаяниям народа.
Большинство членов нового правительства — представители местных национальностей. Если бы вы, господин Ходжанияз, прибыли в Урумчи, мы вместе трудились бы на благо народа, которому нужна мирная, спокойная жизнь. Я сторонник мира. Не желаю враждовать с вами. Ма Чжунин обманул вас. И теперь в надежде овладеть Синьцзяном бросился в кровавый поход. Если мы, объединясь, изгоним этого пришельца, народ будет доволен нами. Верьте мне, я не обману вас, подобно Ма Чжунину. Я сторонник народовластия…»
— Народовластие — слово священное, — заметил Пазыл, когда письмо было прочитано.
— Шэн Шицай разрабатывает проект соответствующих реформ. Широких прав для народа можно добиться и без пролития крови. Верьте мне, Пазыл-афанди, — сказал Юнус.
Заман вмешался в разговор:
— Как верить человеку, организовавшему кровавую провокацию в Кульдже?
Юнус побледнел.
— Заман правильно сказал. Шэн Шицай, Ма Чжунин и их приспешники многому научили нас. И теперь мы знаем, кому верить и кому не верить…
— Вы, — прервал Юнус Пазыла, — опьянены пролитой кровью. Вы закрываете глаза на народные бедствия.
— Да, мы проливаем кровь в боях, зато не пьем кровь жертв, как Шэн-дубань. Мы понимаем, что без борьбы не добиться освобождения родины.
— На что вы надеетесь, Пазыл-афанди?
— Мы надеемся на силы народа и на победу правого дела! — резко ответил Пазыл.
Юнус помолчал, прежде чем ответить:
— Безрассудно говорить о победе, не опираясь на Шэн Шицая или Ма Чжунина!
— Напротив, безрассудно ждать чего-либо хорошего от этих двух палачей! И те предатели, которые будут искать опору у пришельцев, стремящихся поработить наш край, несомненно, предстанут перед судом народа!
Каждое слово Пазыла попадало в цель, как пуля. Юнусу было нечего ответить. Гордый бай, известный на весь Синьцзян, был жестоко посрамлен и горел от стыда и обиды. Он горько раскаивался, что взял на себя столь неблагоразумную миссию. Досадно было и то, что свидетелем его позора оказался Заман.
— Шэн-дубань послал нас, чтобы предотвратить кровопролитие. Если вы не согласны, вам придется ответить перед богом за кровь правоверных, — проговорил Назар-кази.
— Если Шэн-дубань не желает пролития крови, пусть уходит из Синьцзяна, — ответил Сопахун.
— Мы проводим его с почестями, — добавил Заман.
— И Ходжанияз думает так?
— Да, почтенный байвачча, мы высказали мнение Ходжи-ака, — подтвердил Пазыл.
— Нам хотелось бы встретиться с Ходжаниязом.
— Мы сообщим ему о вашем желании.