— Посланец? — поднял голову Ма Чжунин.
— Посланец…
— Что он хочет сказать?
— Если мы решим уйти из Синьцзяна — дорога открыта.
— Нет. Теперь соглашаться на это тяжелее смерти… — Ма Чжунин достал из нагрудного кармана блокнот, быстро написал: «Дубань, ты выиграл. Возможно, это судьба. Я не могу простить себе ошибки в выборе сил, на которые можно было опереться…» Протянул листок Ма Шимину: — Отдай посланцу.
— Слушаюсь!
— Сколько с нами людей?
— Около тысячи… Но все очень устали…
— Ничего. Мы пришли сюда воевать. И будем воевать…
— Когда тронемся в путь? — спросил Ма Шимин.
— Подождем два-три дня известий от Чжан Пейюаня…
Не видя в командующем прежней решительности, Ма Шимин тяжело вздохнул.
— Разрешите доложить? — на пороге появился адъютант. — Прибыли двое из Кульджи.
— Пусть войдут.
Адъютант ввел двух дунган, одетых в тулупы и лисьи шапки.
Пришельцы рассказали следующее. Илийские дунгане, взяв Кульджу и объединившись с войсками Чжан Пейюаня, собрались было в поход, чтобы присоединиться к Га-сылину, как вдруг появились отряды противника. Они взяли Куре, затем двинулись на Кульджу и разбили дунган наголову. Чжан Пейюань покончил с собой…
— Это рок! — пробормотал Ма Чжунин.
Все погрузилось в гнетущую тишину, лишь в очаге время от времени трещали дрова. Наконец командующий поднял голову:
— Готовьтесь, тронемся в путь!
Заман пришел в штаб с небольшим опозданием против назначенного срока. Почтительно поздоровавшись со всеми, он устроился рядом с Моллахуном. Ходжанияз сидел, скрестив ноги, на толстых одеялах на почетном месте и то и дело гладил руками бороду. Можно было заметить, что он пал духом, хотя старался не показать этого. Появление Замана прервало разговор, и Ходжанияз подал знак сидевшему рядом человеку, которого Заман видел впервые:
— Продолжайте.
— Господина Гази-ходжу давно ждут в Кашгаре уважаемые люди во главе с Сабитом-дамоллой. Когда его высокопревосходительство займет пост президента, мусульманский народ достигнет своего, иншалла!
«Откуда взялся этот умник?» — подумал Заман и шепотом спросил Сопахуна, но Сопахун лишь подмигнул ему — слушай, мол, поймешь сам. И действительно, понять было нетрудно, Сабит-дамолла, назначивший себя «премьер-министром», давно приглашал Ходжанияза прибыть в Кашгар и стать «президентом», но под влиянием Пазыла Ходжанияз упорно отклонял эти приглашения. А теперь Пазыла нет…
— Дорогой всем нам Кашгар должен стать центром ислама, — поддержал незнакомца Хатипахун.
— Вот! — подхватил его слова «умник». — В Кашгаре под руководством Гази-ходжи мы создадим мощные исламские войска. И тогда сумеем отразить натиск Шэн Шицая и Ма Чжунина и победить их.
— Другого пути нет, — подвел итог Хатипахун.
Но Ходжанияз продолжал молча теребить бороду. Возникла продолжительная пауза, и Заман, хоть это считалось неприличным перед старшими, нарушил молчание:
— Мы без боя отдали Ма Чжунину Курля. А теперь, значит, должны оставить Кучар и отступить в Кашгар…
— Вы еще младенец! — прервал Замана Хатипахун. — Ничего не понимаете!
— Пусть я младенец, зато наши бойцы не младенцы!
— Что могут знать ваши бойцы? Все знает только Гази-ходжа! Вы…
— Заман правильно сказал, — вмешался Сопахун. — Бойцы недовольны: если мы уйдем в Кашгар… — Сопахун виновато посмотрел на Ходжанияза и замолк.
Но тут, окрыленный поддержкой, заговорил Заман:
— Отдать свой народ в руки врага…
— Подожди, Заман! — Обозленный Хатипахун поднял четки. — Хорошо, допустим, мы остановим уже разбитого Ма Чжунина… А что делать с Шэн Шицаем? Он силен, с ним не сладить.
— Мудрые слова, — подхватил незнакомец. — Прежде всего, нужно позаботиться о силах, которые можно противопоставить противнику, а потом уже действовать…
Ходжанияз был мужественным, отважным человеком, но как руководитель и политик он был слаб и плохо разбирался в хитросплетениях лжи и коварства. Поэтому после: смерти Пазыла он, растерявшись, стал следовать советам Хатипахуна и ему подобных. По их настоянию он сдал без боя Курля. Сейчас, прислушиваясь к спору, он должен был принять важное решение. И как никогда он вдруг понял всю тяжесть утраты Пазыла. Ему так не хватало сейчас надежного, умного друга!
— Что думаешь, Моллахун, ну-ка, говори! — повернулся он к Моллахуну. В его голосе можно было услышать просьбу о помощи.
— Что могу я сказать, Ходжа-ака? — Моллахун поднял голову, помолчал. — Вы наш вожак. Куда поведете, туда и пойдем…