Надежда. Так и есть. Вручную сеем. Техника – своим паром.
Женщины уходят.
Никита. Не успел оглядеться – в оборот взяли. Какой из меня сеятель? Я полторы тыщи дней смерть сеял. Эти штуки зазря не дают. (Тронул награды.)
Клавдия. Теперь пахари нужны, Никитушка. Стрелков в отставку. По чистой.
Никита. И меня, стало быть, по чистой?
Клавдия. Ежели мелко пахать будешь.
Никита. Я и раньше-то не мастак был, теперь и вовсе отвык... от всего мирного. Во сне и то видится дым да пепел.
Клавдия. Долго ещё войной отрыгать будем. Бабы-то вон как убиваются.
Никита (присматривается к ней). Ты, похоже, не шибко убивалась.
Клавдия. Некогда было, Никитушка. Дневала я и ночевала в поле. Одна трактористка на весь сельсовет. Ну, потчуйся тут без меня. Баньку пойду протоплю.
Никита. Баньку, ага. Это в самый раз. Да чтоб веничек попушистей... берёзовый! (Наклонился. В щели около кровати застряла пуговица.) Подь-ка сюда, плакальщица!
Клавдия усмехнулась, подошла без боязни.
Так, говоришь, некогда было?
Молчание. Никита ударил жену.
С кем путалась тут, зараза?
Клавдия(со спокойной насмешкой). Мало ли с кем? Всех не упомнишь.
Пауза.
Никита (жалобно). Ведь врёшь, ведь наговариваешь на себя! Хоть раз всю правду скажи!
Клавдия. Всю правду я тебе ещё до войны сказала, когда уходить собиралась.
Никита. Собиралась, да не ушла. И столько лет мне голову морочила.
Клавдия. Не морочила я, Никитушка! Раз чуть было не сошлась тут с одним... чтобы от прежнего наваждения избавиться. Не помогло.
Никита. Где оно, твоё наваждение? Покажи, я ему враз ноги выкручу.
Клавдия. Ты за что ударил меня, Никитушка?
Никита. За измену, за подлость твою бабью!
Клавдия. А ежели я не изменяла, тогда как? Ежели не подличала?
Никита (куражливо). Не верю! Врёшь, не верю! И никогда не поверю.
Клавдия. Ну и не верь. А за оплеуху расчёт получи! (Даёт Никите увесистую оплеуху.)
Никита. Стерва! Развратница!
Клавдия ушла. Никита хочет выбросить пуговицу, но, передумав, кладёт её в карман. Налив самогона, выпил одним глотком, рванул себя за ворот: душно, душно в родном доме!
Кузница. У наковальни Игнат. Он только что оттянул лемех конного плуга. Гринька, раскачивая меха, мурлычет песенку. Игнат ласково косится на сына.
Мимо кузницы то и дело проходят женщины, без особой нужды заглядывая внутрь. И это бесит Гриньку.
Входит Надежда.
Надежда(сунув мальчишке пряник). Вот и помощничек вырос.
Гринька(швырнув пряник). Чо ты пряники мне суёшь? Не видишь, занят?
Надежда. Вижу, да ведь надо чем-то за услугу расплачиваться! Топор у меня затупился.
Гринька. Больно часто тупится.
Надежда. Такое железо... мягкое. А ты чего бирючишься? Со старшими разве так разговаривают?
Игнат. Давай сюда – наточу. (Берёт топор, пробует пальцем жало – порезался.) Крепко затупила!
Надежда. Точить-то некому. Там зазубрина. Выправь маленько.
Игнат. Зазубрина-то не на жале, Надёжа. Ту зазубрину мне не выправить.
Надежда (пытаясь оттеснить Гриньку от точила). Погуляй, Гриня! Поди, умаялся! Погуляй, а я точило поверчу.
Гринька. Была охота.
Надежда. Коли так, оставайся. Ты мне не помеха.
Гринька. Смотря про что говорить будешь.
Надежда. Про цветы можно?
Гринька (обдумав). Про цветы говори. Да покороче! Дело не терпит.
Надежда. Терпит не терпит, любит не любит, к сердцу прижмёт...
Гринька исподлобья взбуривает на неё.
О чём это я?
Гринька. Про цветы начинала.
Надежда. Забываюсь. Старею, видно. Хоть в тридцать восемь какая старость? Самое лето в душе, сок бродит по жилам. Хмельной сок, Игната!
Гринька(решительно). Ступай, тётка Надёжа! Топор я сам тебе принесу.