Никита уходит.
Идёт Лужков. Поклонился, протирает очки.
Скоро похолодает, а вы всё ещё в своем френчике? И пешочком ходите. Видно, велосипед-то продали?
Лужков. А к чему он мне? Если куда ехать – могу на лошади.
Клавдия. Я к тому, что на нас с Гринькой зря тратились. Возьмите свои деньги, Андрей Иванович.
Лужков (ненатурально удивляясь). Какие деньги? Я не давал.
Клавдия. Не давали, это верно. По почте переводили. Из Юрги. Я Игнату посылку отправляла, и порванный бланк после вас нашла. Возьмите. Костюм себе купите, что ли. И велосипед тоже. А ещё лучше мотоцикл. Агроному нельзя без мотоцикла. (Вручив деньги, уходит.)
Уходит в другую сторону и Лужков.
Из кузницы доносится весёлый звон. Будто колокола названивают. Клавдия заходит туда. Появляются Домна и Галина.
Галина (отвернувшись от того, что увидела в кузнице). Как молодые люди! Хоть бы часок побыть Клавдией!
Домна. Завела свою песню!
Галина. Не я её заводила: война да бабья доля. И у тебя на сердце кошки скребут, хоть и бодришься.
Домна. Ты моё сердце не тронь! В своё почаще заглядывай.
Галина. А что там смотреть-то? Всё исковеркано, всё в болях. Вот у Клавки в сердце небось цветки расцветают.
Домна. Ступай на ток. Да не рассиживайтесь там! Не проследи за вами – день-деньской лясы точить будете!
Галина. Что точим, что не точим – одна цена. (Уходит.)
Игнат и Клавдия выходят из кузницы.
Клавдия. Я за Грачиной рощей жну. Приди туда, мотовило поможешь выправить.
Игнат. Подойду, Кланя.
Клавдия уходит.
Игнат. Что же вы с солонцами-то сотворили? Ни трав, ни хлеба.
Домна. Не уродили солонцы.
Игнат. Кто ж на такой земле пшеницу сеет?
Домна. Так хозяин порешил. Мы с Лужковым, правда, упирались, да Никиту разве переупрямишь?
Игнат. Их, пока не зажирует земля, травами да овсом засевают. Чтобы зажировала – годы нужны. Считай, угробили солонцы, хозяева! Весь гумусный слой выдуло!
Домна. О солонцах сокрушаешься – другие поля не лучше. Сплошь заовсюжены. Годами пшеницу по пшенице сеем, паров нет. Все лучшие земли царице полей отданы. А она не растёт.
Игнат. Хозяина нет, вот и не растёт.
Домна. Садись вместо Никиты. Мы за тебя обеими руками проголосуем.
Игнат. За клеймёного?
Домна. Обиделся... А ты пораскинь мозгами, Игнат. Голодуха была. Вдовы, сироты. И вдруг – мешок в кузнице. Меня ведь тоже едва не упекли. Хлеб, который на трудодни раздать хотела, обратно увезли. Лужков вступился – его из партии вымели. Меня сняли...
Появляются Никита и Лужков.
Никита. Чучин звонил. Интересовался, как хлебосдача идёт. Я сказал, сдавать нечего. Солонцы-то не уродили...
Лужков. Я вас предупреждал в своё время. Не послушали.
Никита. Разве во мне только дело? Во мне одном, а?
Лужков (пожав плечами). Я на Лебединую протоку. Понадоблюсь – там ищите.
Никита (Игнату). Трактор вечор куда гонял?
Игнат. За удобрениями на станцию. Лежат без пользы, вот я и прибрал.
Никита. Опять за прежнее взялся? Смотри, второй срок схлопочешь.
Лужков. Он же не без спроса. Я сам с начальником станции договаривался. Удобрения брошенные, а мы их в дело пустим.
Никита. А трактор кто наряжал?
Домна. Будто уж агроном не может распорядиться?
Никита. Ежели каждый своевольничать будет – последние штаны с себя спустим. (Игнату). За горючее платить придётся.
Лужков. А почему, собственно? Удобрения для солонцов везли. Солонцы колхозные.
Никита. Он и мешок когда-то... для солонцов позычил. Что из того?
Игнат(с глухой яростью). Ты... ты долго меня попрекать будешь, гнида! (Уходит.)
Никита. Ага! Слышали? Всё слышали? Домна, будь свидетелем! И ты, агроном!
Лужков. А что он сказал? По-моему, он ничего такого не сказал.
Домна. И я не слыхала.
Никита. Спелись? Ну ничего, вы ещё повертитесь у меня!