Домна и Лужков уходят. Никита грозит им бессильно. Мимо кузницы с лентой через плечо проходит Пётр. Свысока кивает Никите.
Это что у тебя за тряпица?
Пётр. Читай, если грамотный.
Никита(водит пальцем по буквам). «Чем-пи-он об-лас-ти». Смотри ты, какая фря!
Пётр. То ли ещё будет, дядя Никита! То ли ещё будет!
Снег идёт. Никита в конторе.
На телефоне огрызок селёдки. Рядом графин с водкой.
Телефон надрывается, Никита, чокаясь с ним, пьёт.
Никита(не выдержав). У, чтоб ты треснул! (Рванул трубку, снова кинул её. Начокавшисъ, захрапел).
Входит обозлённая Надежда. Толкнула председателя, подняла за волосы. Никита икнул, открыл глаза.
Никита. Ты по какому воп... вопросу, Надежда?
Надежда. Сено кончилось. Последний навильник скормила!
Никита. К-кому... к-кому-у скормила?
Надежда. Кому как не скотине! Чем завтра кормить будем?
Никита(уронив голову). Сгори оно... белым пламенем!
Надежда. Может, колхоз распустим?
Никита. Не возражаю.
Надежда. Один сообразил или с кем советовался?
Появляются Домна, Лужков, он в шинелишке, и сразу проходит к печи.
Домна. Что, уж машину не мог выслать? Двадцать вёрст на своих двоих оттопали.
Никита. Звонили бы. Телефон-то вот он.
Домна. Звонили. К тебе разве дозвонишься? (Наливает из графина, пьёт, закашлялась.) Добра водица!
Никита. От простуды в самый раз. Грейся и ты, Андрей Иванович.
Лужков. Мне заказано. Язва.
Никита. Какие новости привезли с конференции?
Домна. Андрея Ивановича в партии восстановили.
Никита. За это и выпить не грех. (Тянется к графину.)
Домна (отодвигает графин). А ещё Чучина твоего прокатили.
Никита (после паузы). Кого ж вместо него?
Домна. Гурьева. Директора Ермиловского совхоза.
Никита. В гору пошёл Илья Семёнович. А начинали вместе.
Домна. Вместе, да по-разному. Гурьев в прошлом году по сто пудов взял. А наш урожай в подоле поместится.
Лужков (задумчиво). Земли те же, люди те же. А результат несравнимый. Стало быть, всё дело в хозяевах, верно?
Домна. Да это разве хозяин? Люди в поле, а он сидит накачивается.
Надежда. Чего ж ему не накачиваться? Сыт, пьян, нос в табаке. А что скот падает – вне ума.
Никита. Отпустите вы меня! Отпустите! Уйду... хребтина сломалась.
Домна. Сперва подчисти, где нагадил, потом катись на все четыре.
Никита. Не умею! Ничего не умею! Всё прахом идёт! Отпустите! (На ощупь шарит стакан, наливает. Ему не препятствуют. Заметив на лице Лужкова брезгливое сочувствие.) Осуждаешь... а сам-то... сам-то лучше? Сам-то лучше, я спрашиваю?
Надежда. Что посоветуете, начальство? Скот падает.
Никита пьёт.
Домна. Придётся у колхозников заимообразно просить.
Лужков. Доим, доим их... когда же перестанем?
Домна. Корма с неба не свалятся.
Никита. Куда не ткнись, везде стенка. Жизнь в допрос превратилась. (Чокается с телефоном.)
Лужков. Подымем всех на ноги – и кочки на болоте рубить. Я помню, в детстве рубили.
Надежда. Дожились! (Вспылила на Никиту.) Горе ты, а не председатель! Довёл колхоз до ручки!
Никита(осовев). Все пытают, все в морду норовят – и сдачи не дашь. Вот что оби-идно!
Лужков(вытряхнув его из-за стола). Ступайте вон! Вон! Проспитесь хотя бы!
Никита. Силу почуял? В партию вступил? А я тебе сообщить имею... хе-хе. Ну-ка, выйдите, бабы! Выйдите, говорят!
Женщины выскользнули. Лужков стиснул в руке кочергу.
Боишься? И правильно. Я тебя щас одним словом... пришибу! Ага.
Лужков. Ни словом, ни делом вы меня не убьёте. Нечем вам убивать.
Никита. А сорок шестой год помнишь? Арест Мантулина помнишь?