Латышев. Я вам про них расскажу... после. А пока до свиданьица. На недельке свидимся.
Анна. На недельке... да разве я выдержу недельку! Я завтра же в Бигилу прискачу.
Стеша. Мы обе придём... и Антошка. Антон Кириллыч.
Семён Саввич. Как там насчёт замирения? Немец «капут» не кричит?
Латышев. Капут ему так или иначе будет. А насчёт замирения пока не слыхать. Пошёл я. Мне ещё пять километров отмеривать.
Анна. Посиди минутку, передохни. Я к Бурмину за лошадёнкой слетаю. Посиди, я мигом, Андрюша.
Латышев. Недалеко, дохромаю.
Анна, не дослушав его, убегает; в доме подал голос малыш.
Семён Саввич. Парня-то одного пошто бросила? Поди, утки под ним плавают?
Стеша уходит, уходит нехотя.
Латышев. Так я пойду, а? Всё-таки пять километров.
Семён Саввич. Ты всё сказал?
Латышев. А про что?
Семён Саввич. Мало ли что у тебя за пазухой-то.
Латышев (уклончиво). Газетки читать надо, дед. В газетках многое пишут.
Семён Саввич. Почитываем, что доступно. Сводку от этого... фонбюро, бывает, до дыр захватаем.
Латышев. Сводки – что, газеты читайте. «Красную звезду», например. В ней все подробности...
Семён Саввич. Где её взять, «Звезду»-то? Её с неба легче достать, ей-право!
Латышев. Я как-нибудь дам тебе номерок. Один сохранился. (Достаёт и тут же прячет.)
Семён Саввич. Не поскупись, дай. А уж мы её всю до строчки изучим.
Латышев. После. Эту сам не читал.
Семён Саввич. Бывает.
Латышев(сердясь). Ты что, не веришь?
Семён Саввич. Всякому зверю верю. Человеку тем более. С газеткой-то поаккуратней. Не читал, а надорвана.
Латышев. А, это один служивый... на закрутку просил... поделился.
Семён Саввич. Я что, я не отрицаю. Когда припрёт – тёщин паспорт искуришь.
Латышев. Я пойду, дед. А? Пойду, ладно?
Семён Саввич. Ступай... ежели всё сообчил.
Латышев. Выпить бы... глотка сузилась.
Семён Саввич. В Бигиле выпьешь. Я не к тому, что жалко. Пьяный человек болтлив. А народ теперь ох чуткий. Особливо бабы...
Латышев. Ты колдун, дед, а?
Семён Саввич. Поживи с моё, сам колдуном станешь. Щас Анна должна явиться. Она на ногу вёрткая...
Латышев. Скажи ей... скажи... Да ну вас! Газеты надо выписывать. (Уходит.)
Семён Саввич. Газеты... мы разве против? А где их добыть – газеты? Легче звезду добыть с неба... (Плачет.)
Входят Бурмин, Анна. Старик улыбается им, но слёзы текут, текут.
Бурмин. Пускай погостит до вечера. Вечером отвезём.
Анна. До Бигилы-то рукой подать. Кто утерпит? (Присматриваясь к старику.) Борода мокрая. Обидел кто?
Семён Саввич. Кости ломит. Так ломит – спасу нет.
Анна. Андрей куда подевался?
Семён Саввич. А тут бигилинские ехали... взяли с собой.
Бурмин. Ну вот, хоть лошадь не гнать.
Анна. Про Даню не успела спросить.
Семён Саввич. Там он, с братьями вместе.
Анна. Вместе? Когда успел?
Семён Саввич. Ворошилов распорядился, потому и успел. А как же, на маршальском аэроплане доставили.
Бурмин. Вот почести-то! Сам Ворошилов!
Семён Саввич. Климентий – свойский мужик. Воевал под его началом. Знаю.
Бурмин. Бабы посылки фронтовикам собирают. Я у тебя сбор назначил. Не возражаешь?
Анна. Места хватит.
Бурмин. И застолье им посулил... по случаю завершения уборки.
Семён Саввич. Одни воюют... другие застолье справляют. Ловко ли?
Бурмин. Обычай дедовский... нарушать не станем.
Между тем собирается народ. Несут с собой вещи, приглушённо переговариваются.
Пришли? Золотые вы мои! Я вас гулянкой заманивал!
Катерина. Мы и гульнуть не откажемся. За три плана неужто спасибо не заслужили?
Бурмин. С таким народом нас разве осилить? Да ни за что! Спасибо вам, бабоньки. Потерпите ещё годок-другой, поднатужьтесь! Знаю, что слёз много будет! Что поту густо прольёте! Зато после встретите сыновей своих, мужиков своих...