Маша (огорчившись). А я воображала, что чуть ли не художница. По сравнению с тобой я просто бездарна. Нет, мне не стоит браться за кисть. (Убежала в школу и тотчас вернулась оттуда с красками, с этюдником.) Это тебе, Матвей. Бери, рисуй. Может, станешь большим художником. Ты должен стать им, Матвей. Поедешь когда-нибудь в город, будешь учиться рисовать.
Матвей. Зачем? Я умею. Сама же сказала, что умею.
Маша. Умеешь. Но есть люди, которые делают это лучше тебя. Вот ты охотник. Умелый охотник. И тебе обидно, когда кто-то добывает белок или соболя больше, чем ты. Верно?
Матвей. Больше, чем я, не добывает никто.
Маша. Вот и рисовать научись так, чтобы никто... понимаешь? – никто не мог нарисовать тайгу и эти горы лучше тебя.
Матвей. Лучше меня никто в стойбище не рисует. Я первый.
Маша. А там, далеко, в Тюмени или в Москве... там есть люди, которые рисуют лучше тебя.
Матвей. Это плохо. (Поразмыслив.) Как же я поеду туда? Там нет ни гор, ни тайги, ни тундры... Там и тебя не будет, белочка, нет, я не поеду.
Маша. Но ты же вернёшься, Матвей. Выучишься и вернёшься.
Матвей. А ты не уедешь отсюда?
Маша. Нет. (Твёрдо.) Нет, теперь я знаю, что не уеду.
Матвей. Ладно. Посылай. Я согласен.
Маша. Обязательно пошлю. Завтра же напишу в окружком и попрошу у них направление для тебя. А пока помоги мне, Матвей. Я ничего не смогу без твоей помощи.
Матвей. Говори. Я всё сделаю.
Маша. В наших чумах много грязи. Люди неопрятны, немыты. Едят что попало. Нужно приучить их к горячей пище, к чистоте, к зубному порошку...
Матвей(морщась). К порошку? Я ел его в больнице. Не знал, что им чистят зубы.
Маша. Теперь знаешь, и ты для меня просто незаменимый человек. С кого же мы начнём, Матвей?
Матвей. Давай хоть с Анфисы. Она сделает всё, что я ей велю. (Ведёт её к чуму Салиндеров.)
В чуме.
Анфиса вышивает лягушку (национальная женская одежда).
Увидав Матвея, радостно вскочила.
Анфиса (воркующе). Матвей-я! Ой, как давно не бывал! (Увидав Машу за его спиной, вытолкнула, задёрнула нюк – входное отверстие).
Матвей (отдёрнув полог, впустил девушку в чум). Кипяток есть, Анфиса?
Анфиса. Хочешь чаю, Матвей-я?
Матвей. Не-ет. Голова зубит шибко. Надо помыть голову.
Анфиса. Кипятку нет. Только чай. Заварила недавно.
Матвей. Можно и чаем. Ещё лучше. (Оглядывает жилище Салиндеров.) Как тут грязно у вас! Будто в загоне.
Анфиса. Всегда так было. Только раньше ты этого не замечал.
Матвей. То раньше, а то теперь. (Начинает прибирать.)
Анфиса (наливает воду в тазик). Ой, Матвейка! Не надо! Я со стыда умру! Разве мужское это дело? Сядь, сама приберу.
Маша. Вы наливайте, Анфиса. Уборкой я займусь. Веничка у вас не найдётся?
Анфиса. Веничка? Кто такой веничек?
Маша. Ну, метёлка... из берёзовых веток.
Анфиса. Веток в лесу полно. Зачем ветки в чуме, когда их в лесу полно?
Маша (выходит, вскоре возвращается с пучком лиственных веток). Можно в конце концов и этими. (Метёт.)
Матвей(намыливает голову). Сава! Ах, сава, Анфиса!
Анфиса(озабоченно). Не студёно голове, Матвей-я?
Матвей. Голова моя радуется.
Анфиса. Пускай и моя порадуется вместе с твоей. (Окунает голову в тот же таз.)
Маша. Вы намыльте волосы-то, намыльте! (Помогает ей.)
Анфиса(сердится). Не тронь. Ты чужая. Не тронь! Матвейка намылит.
Матвей(ворчливо). Я бы шею тебе намылил... Зачем Марью Васильевну обижаешь?
Анфиса(испуганно). Не буду, Матвей-я. Если не хочешь, сама намылю.
Матвей (намыливая ей голову). Так-то лучше. Мой давай. Смывай мыло. Всех леммингов в волосах выводи. (Помогает. Сам же, закончив мыть голову, садится на шкуры и надевает на мокрую голову капюшон.)