Маша. Капюшон-то на мокрую голову разве можно? Просуши её сначала. Или – ещё лучше – вытри.
Матвей(вытерев волосы рукавом малицы). Я всё правильно сделал, Мария Васильевна?
Маша. Всё правильно, молодец! Дай-ка я тебя причешу. (Причёсывает.)
Матвей чуть ли не мурлычет от её прикосновения.
У тебя удивительные волосы!
Анфиса. Не трогай! Я сама буду расчёсывать его удивительные волосы. (Отнимает у Маши гребёнку, причёсывает обратной стороной.)
Матвей. Не так, нельма!
Анфиса. Вот уж и нельма. А раньше другие слова говорил. Раньше любил меня шибко. Разве кровь во мне рыбья? Тебе ли не знать, Матвей?
Маша. Не обижайтесь на него, Анфиса. Мужчины все грубияны. (Отводит взгляд в сторону.) Теперь ты её причеши, Матвей.
Матвей. Я лучше тебя причешу. Ведь ты тоже будешь мыть голову?
Маша. Я мыла утром. Но если хочешь...
Матвей. Хочу. Мой.
Маша (наливает кипятку, расплетает волосы). Мои лохмы промыть не просто.
Матвей. У тебя красивые лохмы.
Маша (смеётся, подняв намыленную голову). Эти лохмы называются косами.
Матвей. Всё равно красивые. И сама ты красивая. И лохмы-косы красивые.
Анфиса. А у меня некрасивые, Матвей-я?
Матвей. А у тебя нет кос, Анфиса. И лохмы твои короткие и чёрные, как у меня.
Анфиса (улучив момент, берёт острый нож и, подкравшись к Маше, отхватывает ей косу). Вот! Теперь и у неё нет. И она некрасивая. А эту я себе пристегну.
Матвей. Что ты натворила, гусыня?
Анфиса. Зачем прилип к ней глазами? На меня совсем не смотришь!
Матвей. Дай сюда лохму-косу!
Анфиса (отскочила). Убей – не отдам! Пристегну – на меня смотреть будешь. (И в самом деле, отойдя ещё дальше, пристегнула светлую Машину косу к чёрным своим густющим волосам.)
Маша(расстроенная, чуть не плачет. Но, набравшись мужества, улыбнулась дрожащими губами, отстригла вторую косу). Возьми и эту на память. Ты права, с косами ты ещё лучше. А у меня новые отрастут.
Матвей. Нет, эту я себе возьму.
Однако Анфиса его определила.
Анфиса. Моя-я!
На улице.
Здесь шаман и Григорий.
Шаман. Выпить хочешь, Гришка?
Григорий. О, хочу! Забыться хочу. Душа болит. Мой Мирцэ, ветерок мой вчерашний!
Шаман. Всё по оленям убиваешься?
Григорий. До конца дней убиваться буду. Мирцэ один такой был... Рога как лес, глаза как звёзды. О мой Мирцэ, цветок таёжный! Он мчал меня быстрее ветра, он спал со мною в холодных сугробах, он плодил мне маленьких олешков... Мирцэ, Мирцэ! Где винка?
Шаман. Подожди. Сперва о деле. Потом получишь винка. Много винка, Григорий. И упряжку получишь. У меня есть один олень. Он лучше твоего Мирцэ. И бегает быстрее его.
Григорий. Быстрей Мирцэ только мысль. Он сдох, и душа моя сдохла. Говори твоё дело, Ефим. И давай скорей винка. Только не обмани.
Шаман. Здесь будет колхоз, Григорий. Он хочет забрать моё стадо. Ты угонишь стадо в тундру, к самой Байдарацкой губе. Выберешь для упряжки любых оленей. Они заменят тебе Мирцэ.
Григорий. У тебя есть брат. Он опытный пастух. Почему его не попросишь?
Шаман. Мой брат перестал быть братом. Духи отвергли его. Духи сказали: «Твоим братом станет Григорий Салиндер. Отдай ему Матвейкиных оленей. Напои его винкой. Он будет слушаться тебя. А если предаст, мы поразим его чумой».
Григорий. О! Они так сказали?
Шаман. Да, так. И ещё сказали, что на том свете твоя душа превратится за ослушание в водяную крысу. И будет вечно жить в гнилой болотной воде. Не отступи от своего слова, Григорий!
Григорий. Не отступлю. Давай винка.
Шаман (налив ему стаканчик). Подчинись. Потом я привезу к тебе в стадо целое ведро, два ведра спирта.
Григорий. Ты правда отдашь мне оленей?
Шаман. Я сказал. Я забочусь о своих людях. Ты мой человек.
Григорий. Я твой. И Анфиса твоя. Она тоже погонит со мной оленей.