Я их одолею. Я спасу людей от безверия. Я спасу моих людей...
Далее слова его становятся бессвязными, всё чаще слышится «Уй-о! Уй-о!». Шаман кружится всё быстрее, всё яростнее колотит в бубен.
Люди из мрака, леденея от ужаса, смотрят на его невероятные выверты. Двое-трое падают на колени, судорожно подёргиваются, затем начинают повторять, веруя: «Он одолеет, он спасёт...».
А там, у огня, беснуется плоть. Женщина беснуется. Рычит бубен. Огонь пожирает школу. Из темноты появляется Матвей. Увидев горящую школу, кидается внутрь.
Анфиса (тянет к нему руки). О Матвейка! Мой Матвейка! Никому не отдам!
Голос Матвея (из школы). Марья Васильевна! Белочка! Марья Васильевна! Белочка! (Вскоре он выходит оттуда, в руках патефон.)
Безучастные люди толпятся подле шамана, закончившего своё камлание.
Матвей(Анфисе). Где Маша?
Анфиса(торжествующе). Мой! Так духи сказали.
Матвей(спрашивает первого попавшего под руку. Тот дёргается на земле). Маша где? (Другого спрашивает, третьего).
Шаман(в последний раз ударив в бубен). Уй-о! Растают идолы с ледяными глазами! Уй-о! Верьте мне, люди!
Матвей(хватает Шамана за горло). Где Маша?
Шаман, отдавший все силы камланию, рухнул наземь, даже не пытаясь сопротивляться. Люди, напуганные тем, что Матвей покусился на святого человека, недовольно ворчат. Впрочем, многие в таком же исступлении, как и их вождь. Одурели от слов.
Старики у костра. Костёр догорает.
Пламя над школой всё сильней. В дальнем чуме раздался крик. Молчание. Потом плач. Новый человек родился – его крестили огнём.
Ефим(у костра). Катерина-то парня родила. Я не обманул тогда: она родила парня.
Шаман поднимается и вешает себе на обруч бубенчик.
Матвей(подбегая к старикам). Спасите Машу! Спасите мне Машу!
Ефим(у костра). Э, парень, это ты должен был спасать! За то время ты в ответе!
Кричит ребёнок.
Матвей(у костра). Ответ – только слова. Только слова. А время – жизнь, жизнь... проходящая и вновь нарождающаяся жизнь.
Анфиса, размахивая отстегнувшимися косами, пьяно, бессмысленно смеётся.
Среди хаоса звуков криков, среди огня и страха вдруг родилась прекрасная, словно незапятнанной совестью омытая мелодия – «Песня Сольвейг».
Занавес
Действие второе
Старики у костра.
Матвей. Смелая она была, хоть и маленькая. Да и не проста.
Ефим. Как ещё хитра-то! Я и то сразу не распознал. (Однако злобы в его голосе нет, всего лишь констанция факта.) А если бы распознал, всё по-другому могло обернуться.
Матвей. По-другому не могло. Время не остановишь. В чрево матери младенца не спрячешь.
Ефим. А задушить его можно. В тюрьме думал много. И читать приходилось. Читал, примеру, как в одной стране негодных ребятишек со скалы в море сбрасывали.
Матвей. Если так, то раньше других тебя следовало бы сбросить. Ты много людям вредил.
Ефим. Как знать: я им или они мне.
Матвей. Больше ты им. Вот только власть наша развернуться тебе не дела.
Ефим. А думаешь, худо я жил? Умный человек при любой власти сможет устроиться. Да и много ли мне надо? Какую-то малость. И эту малость я всегда получал.