Маша(щёлкнув курком). Сидеть! Ни с места!
Григорий(глупо заулыбался, ткнулся носом в землю). Э, зачем с ружьём балуешься? Застрелить можешь...
Маша. Я как раз это и собираюсь сделать...
Григорий. Так нельзя, грех. Бог накажет, социализм накажет... нельзя, грех!
Маша. За этот грех я отвечу. (Пододвинула ему фляжку.) Пей всё, что тут есть.
Григорий. Уй, какая девка добрая! Думал, дырку во лбу сделаешь... Думал, жизнь из меня вытечет... винка вытечет. Винка в меня, жизнь в меня. (Пьёт и валится без сознания)
Маша. А может, и правда нажать на крючок? Палец так и просится. Ведь я тоже воюю. В меня могут выстрелить... а я не могу... не смею... Нет, нет, если бы вместо пули был заряд доброты, света, разума... тогда я не задумалась бы... я б выстрелила... (Стреляет в воздух.)
Григорий(улыбаясь и грозя пальцем). Бог накажет, социализм накажет...
Маша. Ну ты, теоретик! Помалкивай! (Связывает его тем же самым ремнём, которым была связана недавно сама. Взваливает на нарту.) Вот так. Мы славно с тобой прокатились. Теперь поверну стадо и поедем обратно. Не возражаешь?
Григорий. Винка вытечет... жизнь вытечет... не балуй с ружьём... застрелить можешь...
Старики у костра.
Ефим. Дурак Гришка. А я ему доверился. Разве можно дуракам доверять?
Матвей. Я по тайге тогда рыскал. Машу искал. Хорошо, что не встретился с Гришкой. Встретился – убил бы.
Ефим. Однако девка столько суматохи в нашу жизнь внесла. А если бы сто таких девок, если бы тысяча?.. Уй-о!
Матвей. Их больше. Их много больше, Ефим.
Ефим. Потому и суматохи много. Порядка мало.
В одном из чумов, возможно, в салиндеровском, – собрание.
Собрались все жители стойбища. Выступает Пётр Рочев, здесь его называют Зыряном.
Рочев. Вы большую глупость сделали, земляки. Глупость да глупость – две глупости. Учительницу прогнали, школу сожгли. Зачем прогнали? Зачем сожгли? Школа для вас, для ваших детей строилась. А вы взяли и сожгли. На поводу у шамана идёте..
Шаман. Школу не я жег. Матвейка. За брата я не в ответе.
Рочев. Ты тоже в стороне не стоял, однако. Но как бы то ни было, детей учить будем. Так решено большевиками.
Анфиса. Кто им велел за нас решать?
Рочев. Ленин велел, партия велела. Так мне сказали в Лурьяне.
Шаман. Ленин – шаман их главный. Большевики – шаманы помельче.
Рочев. Какие это шаманы? Все они обыкновенные люди. И не о себе, как ты, Ефим, а о народе, думают, вот.
Шаман. Как же ты думать будешь, Петька? Тебе же нечем думать. Твой отец тебя в карты моему отцу проиграл... и он тёмный был, дикий, и ты тёмный... Рочев-Зырян.
Рочев. Он тёмный, я тёмный... а ты паук, который кровью нашей питается. Ты хоть раз пальцем о палец ударил? Всю жизнь Шаманишь.
Шаман. Кому что. Один рыбу, как ты, ловил. Другой шаманит. Я рыбу ловить смогу. Ты вот Шаманить сможешь ли? Скажи-ка!..
Рочев. Я тут бригадиром назначен, понятно? И шаман мне не нужен. Снимаю тебя с шаманов. Отдавай свой бубен.
Шаман. Бубен мой можешь взять. А где возьмёшь мою голову? Твоя-то, как дупло, пустая. (Выходит из чума.)
Рочев. Эй, постой! Разговор не кончен.
На улице.
Маша ведёт связанного Григория. Тот понурил голову.
Увидев на месте школы пепелище, Маша вскрикнула, подалась назад.
Маша(жалобно). Мамочка! Мамочка моя! Сожгли... (Плачет.)
Григорий (опустив от стыда голову, топчется подле неё. Горе девушки задело и его. Но ещё больше жжёт стыд: люди из стойбища видят его связанным.) Отпусти меня, девка. Отпусти, не позорь.
Маша(в ярости набрасываясь на него). Это ты, негодяй! Ты или твои люди сожгли! Вот тебе! Вот тебе!
Григорий (с угрозой). Не тронь меня лучше. Добром прошу, не тронь.
Маша. Поджигатель! Преступник! Холуй шаманский! (Бьёт связанного.)
Григорий. Помни, девка! Душу твою на капище выверну! Помни... или уйди от греха... отпусти, и уйду... Это я тебе век не забуду.