Я сглатываю, глядя на свою тарелку с суши. Самой трудной частью потери девственности и всех ее последствий было то, что я не могла поговорить об этом ни с кем. Я не могла поговорить с мамой о таких вещах; не потому, что она не выслушала бы меня, а потому, что все это было слишком неловко. Я не хотела говорить с Элоизой о первом сексе, потому что не верила, что она не посмеется над этим. И еще я не могла разглашать подробности нашего с Ашером разрыва, потому что, если эта информация когда-нибудь просочится наружу, моя семья будет разрушена.
Страдание в тишине делает это в десять раз тяжелее, но я держу рот на замке.
– Они все для тебя, девочка. Я буду так занята, бегая вокруг и следя за тем, чтобы все было идеально, что у меня не будет времени пялиться.
Она ковыряет ярко-фиолетовый ноготь и ухмыляется.
– Не то чтобы тебе этого хотелось. Это нормально – признать, что ты все еще привязана к Фредерику.
Я закатываю глаза, притворяясь скучающей.
– Прошло несколько месяцев, Элоиза... Я покончила с этим. И я уверена, что он тоже.
Ее смех сардонический и дразнящий.
– О, да, именно поэтому он следит за тобой глазами каждый час школьного дня, как какой-нибудь влюбленный щенок.
– Правда? – вопрос выскакивает у меня изо рта прежде, чем я успеваю его остановить.
Мне должно быть все равно, я должна быть в состоянии биологически отключить это чувство. Но я не могу. Все еще лежу без сна, думая о той ночи, когда мы так сильно были связаны, что все мое тело все еще краснеет, просто вспоминая ее. Я никогда не знала, как это будет ощущаться, насколько гармоничными могут стать твое тело и тело твоего партнера.
Она приподнимает бровь.
– Как будто ты самая шикарная вещь со времен чаепития.
В моем сердце не должно быть ни капли удовлетворения, но оно есть.
– Значит, один месяц, да? Каков твой план? – я меняю тему.
Она пожимает плечами, ковыряясь в ингредиентах салата.
– Сорбонна, чтобы я могла объяснить людям, почему такая еда ужасна.
Удивление освещает мое лицо.
– Неужели? Не знала, что ты увлекаешься кулинарией...
Элоиза улыбается.
– Эта группа многого обо мне не знает, Нора. Видишь ли, когда ты пытаешься быть крутой и частью толпы, ты скрываешь интересные и уникальные лакомые кусочки о себе. Но после «Уинстона» я просто стану собой. Уеду отсюда и буду преследовать свои мечты. Не все горят желанием остаться... Некоторые из нас похожи на тебя и не могут дождаться, когда выйдут отсюда.
Я понимаю, что за все время, проведенное с ней, ни разу не пыталась по-настоящему узнать ее. И это печально.
– Я прошу прощения, серьезно. Мне следовало спросить раньше или, по крайней мере, попросить тебя приготовить мне еду.
– У нас еще есть время. Я приготовлю тебе одно из моих фирменных блюд, а ты включишь свой «Netflix», и мы сможем вместе посмотреть «Друзей». Я действительно люблю американское телевидение.
Я смеюсь, потому что это так похоже на нее.
– Ну, тогда тебе придется навестить меня в Филадельфии в следующем году. Я куплю тебе настоящий чизкейк, и мы пойдем на футбольный матч.
– Американский футбол или... Потому что вы, американцы, так непостоянны в этом.
– Американский футбол, детка... С щитками, узкими штанами и мужчинами, дерущимися друг с другом из-за мяча.
Она фыркает.
– То же самое происходит и в нашем футболе, дорогая, но черт меня побери, если я не люблю этот вид спорт за это.
– Ты когда-нибудь бывала в Штатах? – британское выражение «Штаты», кажется странным, когда слетает с моих губ.
– Конечно, я побывала в Нью-Йорке и Лос-Анджелесе, но не объехала весь пригород. Тебе придется взять меня с собой. Я надену джинсовые шорты и шлепанцы и буду пить из пластиковых стаканчиков из того магазина, о котором ты упоминала раньше.
– «Wawa»2? Хa! Я бы с удовольствием посмотрела, как ты наполняешь стакан, это было бы так по-домашнему с твоей стороны.
– И, может быть, ты познакомишь меня с ковбоем в настоящих сапогах.
Я закатываю глаза.
– Элоиза, я из Пенсильвании, а не из Техаса. Хотя у нас есть фермеры, они обычно не содержат того стереотипа, который ты ищешь.
– Неважно. Просто знай, что я поведу машину не по той стороне дороги, когда навещу тебя.
Одна мысль об этом заставила меня рассмеяться. Горько-сладкий смешок, потому что, хотя я была готова поступить в колледж и вернуться к людям того же уровне, что и я, я также буду скучать по тем немногим связям, которые установила здесь.
Глава 31
Не имея настоящей семьи и очень узкий круг людей, с которыми общалась в детстве, я никогда раньше не присутствовала на свадьбах. Так что планирование большого дня моей матери, хотя и было вызовом, но в то же время было довольно забавным занятием.
Выбор цветов, платьев, центральных элементов и забавных личных вещиц для включения в декор. Я посмотрела странную романтическую свадебную комедию, даже посмотрела глупое шоу о выборе свадебного платья. И поняла, что некоторые люди перегибают палку и что вся индустрия – это просто машина для зарабатывания денег.
Но я понятия не имела, насколько не от мира сего будет день ее свадьбы.
– Это безумие, – говорю я сквозь зубы, а мама с обожанием смотрит на толпу.
И когда я говорю «толпа», я имею в виду... буквально каждого человека, который когда-либо жил в Лондоне. Женщины радостно кричали и плакали, одетые в футболки с лицами мамы и Беннетта. Маленькие дети бегают с цветами и швыряют их в машину со стеклянным верхом, в которой мы сидим. Мужчины кричат о том, как они любят мою мать, и «Боже, храни королеву». Так много лиц выстроилось вдоль улицы, все жаждут взглянуть на прекрасную невесту.
– Просто улыбаемся и машем, – мама нисколько не смущена, ее руки спокойно лежат на коленях.
Я не могу удержаться от улыбки, чувствуя исходящее от нее заразительное сияние. Весь день она была только расслаблена и радостна. От макияжа, прически и платья, достойное настоящей королевы, до фотографий в саду перед нашим отъездом... Она ни разу не пожаловалась на нервы или возбуждение. Какие бы заботы там ни были, какие бы последние детали ни планировались, все это исчезло. Она собиралась встретиться с Беннеттом в церкви, и я могла сказать, что это все, что имело значение.
– Ты нервничаешь? – спрашиваю я ее в пятый раз, не в силах сдержаться, потому что меня немного трясет.
Она перегибается через сиденье и хватает меня за руку.
– Вовсе нет, дорогая. Но ничего страшного, если ты нервничаешь. Это большой шаг, который меняет нашу жизнь. Но это не значит, что мы перестаем быть собой, это всегда будем я и ты против всего мира. Мы просто... добавим еще и Беннетта. И мы втроем будем поддерживать и любить друг друга, несмотря ни на что. Обещаю.