А Ашер... Сказать, что я была удивлена, было бы преуменьшением. Осознание нахлынуло на меня. То, что Элоиза говорила о его семье, то, как он умолял меня в коридоре школы просто позволить ему объяснить. Это не прощало того, что он сделал, или того, как он набросился на нас за ужином, но видя, как его отец только что подошел ко мне, это дало мне представление о том, какой должна была быть его жизнь.
– Мне очень жаль... Я сказал ему, чтобы он сегодня ничего не предпринимал, – Ашер закрывает лицо руками.
– Тебе не за что извиняться, – Беннетт потирает его плечо.
Кто-то входит с аптечкой, и мама забирает ее у них.
– Дай-ка я взгляну на эту губу.
Она ухаживает за Ашером, а я все еще не могу пошевелить ногами. После того, как она накладывает немного мази и приклеивает пластырь на порез, эти зеленые глаза останавливаются на мне.
– Я не знал, что он... Я никогда не хотел, чтобы это случилось, – выражение его лица снова умоляет меня.
Именно тогда я освобождаюсь из тюрьмы своего тела, мои ноги двигаются, чтобы присоединиться к ним у стола. Я опускаюсь на колени, показывая ему, что со мной все в порядке.
– Спасибо, что ты был здесь, и что не позволил ему причинить мне вред, – я прикасаюсь к его руке.
Это знакомое электричество возвращается, и я хочу, чтобы он обнял меня своими большими руками прямо здесь. Но я сдерживаюсь, смущенная и все еще потрясенная.
– Могу я на несколько минут остаться с Ашером наедине? – Беннетт смотрит на нас с мамой.
– Нет, сегодня день вашей свадьбы, мне пора... – он протестует, встает и пытается уйти.
Мама кладет руку ему на плечо.
– Мы уже женаты, и нам предстоит прожить вместе всю жизнь. Останься, ты должен услышать, что он скажет. Пойдем, солнышко, поможешь мне.
Она берет меня за руку. Я бросаю на Ашера последний взгляд, пытаясь передать все чувства, бурлящие во мне. Он кивает, и я понимаю, что сегодня мы видимся не в последний раз.
Мама ведет меня в другую комнату в подвале церкви.
– Ты правда в порядке, детка?
Ее руки обыскивают мое лицо, и я стряхиваю их.
– Я уверена, просто немного устала, вот и все. Я не заметила его в комнате, пока он не заговорил... Мама, он бредил. Болтал о том, как я разрушила его жизнь, и, если бы не я, он был бы сейчас королем. Он казался... сумасшедшим.
Она кивнула, ее лицо было таким безупречным и прекрасным в этот день.
– Так и есть, милая. Должно быть, что-то сломалось внутри него; некоторые вещи заставляют людей прибегать к радикальным мерам. Я просто рада, что Ашер был там. То, что этот мальчик сделал для тебя, было очень храбро. И, держу пари, противостоять его отцу – задача не из легких.
Ее слова должны были заставить меня задуматься, и они заставили. Под всеми этими слоями, которые я уже видела, возможно, было больше Ашера Фредерика, чем я когда-либо могла себе представить.
Глава 33
Невозможно описать то истощение, которое испытывает мое тело в этот момент.
Сегодня утром я наблюдал, как мой отец все глубже и глубже впадает в истерику. Бормочет о том, чтобы стать королем и покончить с Норой и Рашель раз и навсегда. Он расхаживал по коридору, когда я пришел, экстренный звонок экономки разбудил меня ото сна в моей квартире в Челси. Я пытался образумить его, даже отвесил ему пощечину, но он просто продолжал идти. Я никогда не видел его таким расстроенным, а когда пошел поговорить с экономкой, он сбежал.
В ту же секунду, как услышал шум мотора, я понял, куда он направляется. Мне потребовалось тридцать минут, чтобы пробиться сквозь толпу и поток машин, припарковаться за церковью и перелезть через стену, чтобы попасть внутрь. Адреналин хлынул через меня. Моя миссия состояла в том, чтобы найти Нору, а когда я это сделал, все, что мне было нужно, это следить за своим отцом.
Она выглядела так чертовски великолепно в своем платье подружки невесты, фиолетовый цвет мягко контрастировал с ее кремовой кожей. Все, кто стоял на этом алтаре, выглядели такими счастливыми и ликующими оттого, что были там в этот момент.
Потом я увидел, как он последовал за ней в маленькую комнату священника, услышал его угрозы, когда она пыталась убежать к двери. Я не колебался.
А теперь моя губа была заклеена, и я сидел в этой комнате, пытаясь разобрать голоса призраков, шепчущих мне на ухо. С моим отцом было что-то не так, может быть, так было всегда. Его отчаяние едва не стоило мне всего. Потому что, даже если бы я не мог быть с ней, в тот момент, когда я бросился к своему единственному кровному родственнику, я понял, что люблю Нору Рэндольф больше, чем кого-либо другого на этой земле.
– С тобой все в порядке? — из дверного проема донесся тихий голос.
Моя голова резко поворачивается, и я не могу удержаться, чтобы не встать.
– Нора...
– Не вставай, – она пересекает комнату и садится на стул рядом со мной.
Я тянусь к ее руке, не в силах не коснуться ее.
– Мне так жаль, так чертовски жаль. Я не знал, что он сделает что-то подобное.
– Как сказал Беннетт, не извиняйся. Просто... спасибо, что ты был здесь.
Я посмотрел на наши соединенные руки, не в силах смотреть в ее великолепное лицо.
– Если бы он причинил тебе боль, не знаю, что бы с ним сделал. Я никогда... Нора, я скучал по тебе каждый божий день. Я был так неправ, так неправ.
Слезы блестели в ее глазах, когда я посмотрел на нее.
– Я пыталась забыть тебя. В течение стольких месяцев все, чего я хотела – это забыть все, что когда-либо происходило между нами.
Я чувствую, как боль и страдание волнами исходит от нее.
– Если бы я мог сделать это для тебя, я бы сделал. Если бы мог вернуться, сделать все сначала, остановить себя... Я бы так и сделал. Сделал все, что угодно. Но я не могу. Так что все, что я могу сделать, это сказать, как мне чертовски жаль, и надеяться, что ты сможешь простить меня. Потому что, Нора, все, что меня волнует — это ты. Я так долго был таким мудаком, подпитываемый ложью и манипуляциями моего отца. Был так глубоко погружен в них, что не мог ничего разглядеть.
Она кивает.
– Знаю, теперь понимаю. Ненависть, которую он извергал, Ашер, я никогда не видела никого настолько отчаянного или злого.
Я чувствую, как поднимаюсь вверх по ее рукам, нуждаясь в ее бархатной коже, чтобы успокоиться.
– Беннетт рассказал мне всю историю или, по крайней мере, то, как он ее воспринимал. Моя мать... чувствовала себя в ловушке. Она любила меня, но мой отец тогда был почти таким же, как сейчас. Она не могла больше жить с ним, но знала, что, если попытается отобрать ребенка у Фредерика, ей придется чертовски дорого заплатить. Беннетт любил ее, но знал, что она страдает. Так что он покончил с этим, но от этого стало только хуже. В доме Дэвида Фредерика моя мать потеряла единственное, что ее поддерживало, что могло сохранить ей рассудок. Мой отец контролировал все, даже ее общение со мной. Так что она слетела с катушек. Строила планы и схемы и пыталась заставить Беннетта сбежать с ней и со мной. В ту ночь, когда... она умерла, он пытался помешать ей сесть за руль. Она так сильно расцарапала ему лицо, что у него пошла кровь и, прежде чем он успел что-либо сделать, ее машина уже выехала на мост.