– Ты не напугаешь меня, Нора, – прошептал я, наши руки были все еще сцеплены, так что я немного потянул ее на себя. – И ты здесь никого не одурачишь. Если бы мы хотели, чтобы ты знала кто мы такие, то мы бы представились. Но я тебе назову одно имя, поскольку ты уже заведомо ведешь проигрышную борьбу. Я Ашер Фредерик, и возможно ты не знаешь мою семью, но поверь мне, ты будешь бояться меня.
У нас за спиной послышалось хихиканье и Элоиза откашлялась.
– Семья Ашера – опытнейшие в манипуляции люди, которые заставляют остальных делать то, что они хотят от них.
Я еще раз хитро улыбнулся ей и резко разжал наши руки к большому разочарованию моего уже полувставшего члена.
– Прошу, Ваше Высочество, проходите.
– Скорее принцесса из трейлер-парка1, - икнула Спэри.
Я попятился, и развернувшись спиной к Норе, пошел к кожаному креслу. Комната, которую мы заняли сегодня, пока все остальные были на том скучном мероприятии, служила в какой-то степени комнатой для переговоров. Но все было выполнено в лучших британских традициях с разожженным камином и первыми изданиями книг на полках.
– Мне нужно возвращаться... – услышал я ее непривычный акцент.
– О Боги... Куда возвращаться? В тот чертовски отвратительный бальный зал, где старые пердуны могут поговорить о старых добрых деньках? Оставайся здесь, красавица, и позволь нам немного поразвращать тебя, – Эд встал и подошел к ней, всовывая бутылку с алкоголем ей в руку.
Кэтрин и Элоиза сидели и крутили на столе пустую бутылку из-под пива, смеясь каждый раз, когда она показывала на одну из них.
Я услышал стук каблуков, теперь она продвинулась дальше по комнате. Я все еще сидел спиной к ней и смотрел на огонь. Ее слова, сказанные с вызовом и немного потерянное выражение лица, повлияли на меня больше, чем мне хотелось бы.
– Я не пью, – она громко поставила бутылку на стол.
Я предположил, что она села на стул – звук, издаваемый старой кожаной обивкой, выдал ее.
Дрейк рассмеялся.
– Черт, это печально. Алкоголь – это единственный способ, с помощью которого мы можем пережить эти «великолепные» званые ужины. Это, ну или потрахаться.
Элоиза рассмеялась с этих слов.
– Чепуха, все знают, что ты все еще девственник.
– Она врет, милая. Только если это не ты у нас девственница. Тогда я просто ждал такого ангела как ты.
– Нет, спасибо. Меня не привлекают английские придурки.
Слова Норы заставили меня наконец развернуться, потому что она вела себя невоспитанно и считала себя хозяйкой положения.
– И только я подумал, что она «la putain», но по всей видимости ей просто нравятся чертовы американцы, – я оглянулся на друзей, удостоверившись, что все смеются над моей шуткой.
Это еще не все члены нашей компании, но мы лучшие из них. Те, кого без вопросов приглашают на эти ужины, церемонии, политические мероприятия и грандиозные открытия. Наши родители и родственники – это те люди, которые держат всю власть в своих руках, они в топе списка приглашенных. А я их главарь. Тот, кто собирает всех вместе и следит за этой стаей. Если кто-то делает то, что мне не нравится, ему нужно напомнить о том, что он должен подчиняться.
Как сказала Элоиза, я очень хорош в манипулировании людьми.
Мои друзья рассмеялись с того как я дразнил Нору, но бедная девушка не поняла этого.
– «La putain»? – спросила она скучающе, и мне захотелось врезать в стену.
– Шлюха, подстилка, шалава, девочка легкого поведения. Ну, знаешь, кто-то вроде Кэтрин, – услужливо подсказала Элоиза.
Спэри засмеялась, а Кэтрин довольно сильно ударила Элоизу по руке.
И когда щеки Норы начали краснеть, можно было сказать, что она спустилась с небес на землю. Но это приносило потрясающие ощущения – смущать ее.
– Ты можешь присоединиться к игре, если хочешь, – Кэтрин выгнула бровь, глядя на нее, и Дрейк тоже подошел к столу.
– На самом деле, я думаю, мы все должны присоединиться к игре, – Эд сделал глоток скотча из бутылки, с которой он все это время носился как с ребенком.
В целом, у меня в организме почти не было алкоголя, хоть я и сидел, медленно потягивая виски последние полтора часа.
– Крутить бутылочку? Как это устарело. Давайте поедем в клуб или что-то вроде того, – заныла Спэри.
– Хоть мне и хочется этого больше всего, но мой старый добрый отец сорвется с цепи, если я поеду. Да и плюс ко всему я хочу провести некоторое время с нашим новым другом, – глаза Дрейка загорелись, и я знал, о чем он думает.
Честно говоря, я бы устроил какие-нибудь выходки в клубе, но это кажется куда забавней.
Нора выглядела настолько не в своей тарелке, что мне хотелось рассмеяться.
– А это разве не для школьников игра? Нам не по двенадцать лет.
В ее голосе слышался сарказм, но взгляд показывал другое. Она была напугана, ей было некомфортно, и мне захотелось нажать на все эти кнопки.
– Так как мне, по всей видимости, двенадцать, думаю, я буду первым, – проигнорировав ее комментарий, я подошел к столу и крутанул бутылку.
Бутылка затряслась на старом деревянном покрытии, быстро кружась, пока девушки хихикали, а Эд свистел. Секунды, кажется, текли в замедленном действии, и я чувствовал взгляд Норы у себя на затылке. Я чувствовал, как пространство между нами наэлектризовалось. Я чувствовал ее страх и предвкушение. Так что, когда наконец время перестало течь как тягучая патока, бутылка водки остановилась, указывая прямо на Нору.
– Такие дела, малышка. Поцелуемся, да? – я улыбнулся, будто пантера, приближающаяся к своей жертве.
Она застыла, ее тонкие руки мелко затряслись, потому что, если я не ошибаюсь, по ней прошлась дрожь возбуждения. А затем второй раз за неделю Нора Рэндольф развернулась на каблуках и унеслась от меня. Мои друзья взорвались от смеха, пародируя звуки поцелуев, а Дрейк даже похлопал меня по заднице.
Я позволил ей уйти, зная, что это последний раз, когда я даю ей возможность спасти себя.
Глава 6
Одним из вопросов, который пресса часто мне задает или выкрикивает в спину, это не скучаю ли я по дому. Обычно, я отмахиваюсь какими-нибудь клишированными фразами или не отвечаю вовсе... но мне бы хотелось сказать, что ты должен чувствовать себя частью чего-то, чтобы скучать по этому.
Правда состоит в том, что мне особо-то и нечего было оставлять в прошлом, когда Беннет попросил мою маму и меня уехать с ним на другой конец света. Из-за моей одаренности, меня относили к аутсайдерам. А это были люди из города, который я называла домом всю свою жизнь. Меня называли странной, недалекой, неадекватной, больной... Эти ярлыки были навешаны на меня, будто я была бракованной игрушкой, сошедшей с конвейера.