[1019] Художниками спектакля «Горе от ума» были В. А. Симов и Н. А. Колупаев. Симов в это время ведал художественно-постановочной частью МХТ.
[1020] Публикуется впервые. Архив Н‑Д, № 1624.
Дата устанавливается по записям в дневнике К. С. Станиславского (архив К. С., № 746).
[1021] Архив Н‑Д, № 913.
Дата устанавливается по репетициям «Горя от ума» в МХТ (генеральная репетиция состоялась 24 сентября 1906 г.).
[1022] Записка вызвана необходимостью напомнить Л. М. Леонидову ряд «приспособлений» и «красок», найденных в работе над ролью Скалозуба во втором акте и имевших важное значение в борьбе МХТ с театральными штампами.
В конце записки — указание на ошибку Леонидова в произнесении текста роли.
[1023] Архив Н‑Д, № 912.
Дата устанавливается предположительно Письмо, очевидно, послано вскоре после премьеры «Горя от ума», состоявшейся 26 сентября 1906 г.
[1024] Архив Н‑Д, № 1625.
Дата устанавливается по записям в дневнике К. С. Станиславского (архив К. С., № 746).
{584} Письма 209 – 213 связаны с порой подготовки спектаклей «Бранд» и «Драма жизни». 29 сентября 1906 г. в театре была одновременно начата работа над пьесой Ибсена, которую ставил Вл. И. Немирович-Данченко, и пьесой Гамсуна, которую ставил К. С. Станиславский. «Репетируем самостоятельно и независимо друг от друга, совершенно одновременно, я — в фойе, он — на сцене, когда я — на сцене, он — в фойе. Это был первый опыт проведения демаркационной линии — необходимость, вызванная беспрерывными художественными различиями между нами» (письмо Вл. И. Немировича-Данченко — архив Н‑Д, № 11303. — Цит. по кн.: Виноградская И. Летопись, т. 2, с. 40). Станиславский привлек к работе над «Драмой жизни» Л. А. Сулержицкого, формально не принадлежавшего в ту пору к группе МХТ. Репетиции Константина Сергеевича, как вспоминает В. И. Качалов, велись «по новой манере». Театр разделился на два лагеря: «брандистов»… и «драмистов» (см.: Илья Сац. М.‑Пг., 1923, с. 91).
Станиславский несколько раз приглашал Немировича-Данченко на репетиции. 3 ноября 1906 г. состоялся просмотр третьего акта, с решением которого Владимир Иванович не соглашался. На заседании пайщиков в тот же день это отрицательное мнение было высказано вслух. Пайщикам пришлось тут же обсуждать отказ Н. А. Подгорного от роли Карено (Подгорный был болен туберкулезом, и ему предстояло длительное лечение).
Решение обострившегося вопроса еще более осложнялось тем, что Немирович-Данченко, с одной стороны, не находил возможным передачу роли Карено Качалову (это означало бы если не срыв, то оттягивание на неопределенный срок премьеры спектакля «Бранд»), а с другой стороны, отговаривал Константина Сергеевича от этой роли (см. в записных книжках Станиславского: «Для чего он сегодня убеждал меня, что я не могу играть Карено?» — Цит. по: Виноградская И. Летопись, т. 2, с. 46).
После двухдневного неоднократного обмена письмами и переговоров через третьих лиц была достигнута договоренность, которую и закрепило заседание пайщиков театра, вновь собравшихся вечером 5 ноября 1905 г. Первым решено было выпускать спектакль «Бранд» с Качаловым в главной роли, а следующей премьерой должна была стать постановка «Драмы жизни» с Карено — Станиславским.
В ходе переписки Немировича-Данченко и Станиславского были затронуты многие накопившиеся больные вопросы.
[1025] Немирович-Данченко отвергал сценическое решение акта, найденное Станиславским (см. примеч. 20 к письму 188 [В электронной версии — 907]); он сказал, «что играть на силуэтах нельзя, что он три раза уходил и три раза заставлял себя досматривать пьесу», (см.: Виноградская И., Летопись, т. 2, с. 45).
[1026] … не считая И. Москвина, мнение которого можно заподозрить… — вероятно, в связи с тем, что при постановке «Бранда» Москвин помогал режиссеру в работе с исполнителями.
[1027] {585} Намерение Вл. И. Немировича-Данченко «принести “Бранда” в жертву» ради сохранения отношений с К. С. Станиславским не осуществилось. После переговоров с пайщиками он 4 ноября 1906 г. пригласил в театр М. П. Лилину и передал через нее, что пайщики желают, чтобы Станиславский играл Карено и чтобы спектакль «Бранд» с Качаловым шел первым (Записная книжка К. С. Станиславского. — Архив К. С. Станиславского, № 746).
[1028] Зинаида Григорьевна — вдова С. Т. Морозова.
Судя по всему, переписка от 4 и 5 ноября сохранилась не в полном объеме. В публикуемом ниже письме К. С. Станиславского говорится: «… мне приходится повторить то, что я писал уже Вам сегодня». Предыдущее письмо, на которое он тут ссылается, не сохранилось, как не дошло до нас и второе письмо Немировича-Данченко, непосредственным ответом на которое является публикуемый ниже текст.
«Дорогой Владимир Иванович.
Я не могу отвечать на ту часть Вашего письма, которая касается лично меня.
Поэтому я перехожу прямо к деловой части.
Тут мне приходится повторить то, что я писал уже Вам сегодня. Я буду играть Карено, если это нужно; буду ставить те пьесы, которые мне поручат.
Я могу работать энергично в чистой атмосфере и, если это выражение неясно, то готов пояснить его в присутствии всех пайщиков. Я считал и считаю своей обязанностью подчиниться всем Вашим требованиям, касающимся литературной стороны. Что касается художественной, то я настаиваю на том, что было Вами же установлено в Варшаве весной.
О “Бранде” я публично высказал свое мнение. Оно ошибочно изложено в Вашем письме.
Очень рад за себя, если “Бранд” пойдет первым, так как я сильно устал. Выдержит ли Качалов, — это тот вопрос, о котором я достаточно говорил на собрании.
Очень рад буду за театр, если “Бранд” пойдет первым и с Качаловым, так как от этого выиграет и художественная и материальная сторона нашего театра.
Еще раз подчеркиваю, что я согласен на все комбинации.
Никакой ответственности на себя я не беру и всецело подчиняюсь общему решению пайщиков.
Вам как председателю предстоит созвать их для окончательного решения вопроса.
Считаю свое присутствие на этом заседании лишним и даже вредным.
В качестве пайщика я очень прошу разрешить этот вопрос как можно скорее, чтобы не терять двух свободных от спектаклей дней.
{586} Убедительно прошу Вас познакомить пайщиков с содержанием этого письма.
При первом извещении — явлюсь в театр для работы.
Ваш К. Алексеев.
4 ноября 906
Суббота»
[1029] Публикуется впервые. Архив Н‑Д, № 1627.
Это ответ на письмо К. С. Станиславского, напечатанное в примечаниях к письму 209.
Дата устанавливается по записной книжке К. С. Станиславского (архив К. С., № 746).
[1030] Князь П. Д. Долгоруков был привлечен к участию в паевом товариществе МХТ с весны 1906 г.
[1031] Одним из пунктов, на короткий срок резко обостривших отношения между основателями МХТ, было появление в театре Л. А. Сулержицкого в качестве помощника Станиславского. В приводимом ниже письме Константина Сергеевича этот вопрос освещается с полной ясностью.
[1032] К. С. Станиславский отвечал на это письмо в тот же день:
«Дорогой Владимир Иванович.
Председатель правления есть докладчик, руководитель и выполнитель собрания директоров. Та роль в деле, которую Вы желаете иметь, называется директором-распорядителем.
Я согласен предоставить Вам эти полномочия, если пайщики дадут на это свое согласие. Без собрания пайщиков я не имею права решать этот вопрос.
Я не предупредил Вас официально о приглашении мною и за мой личный счет г. Сулержицкого. Об этом Вы узнали из частных разговоров, видели Сулержицкого режиссирующим за моей ответственностью и ничего мне не сказали.
В то время наши отношения были проще, и мне казалось странным прибегать к канцелярским приемам. С официальной стороны и, пожалуй, даже с этической — я не прав и приношу свои извинения.
Исправляя ошибку, я теперь же официально обращаюсь к Вам с заявлением о признании г. Сулержицкого моим помощником. Ответственность за его действия я принимаю на себя, так точно, как и материальное вознаграждение. Этот вопрос касается исключительно дирекции, которая сейчас существует. Поэтому за этот вопрос я подаю свой голос, а также и голос Стаховича, который могу подтвердить имеющимися письмами. На этот вопрос я прошу скорейшего ответа, так как без помощника я не могу ставить “Драмы жизни” при ежедневных спектаклях и моих обязанностях по фабрике и конторе.