А затем и репертуар. Над выбором того, что везти в Париж, думали и совещались много. Какой интерес может быть для советского правительства в посылке на Выставку прежнего, старого Театра? Которого, в конце концов, уже и нет! Правда, на репертуаре остаются еще «Царь Федор» и «Вишневый сад», но уже как музейные, очень устаревшие, вещи. Интересно показать новый Художественный театр. В нем еще играют несколько старых мастеров — Качалов, Москвин, Тарханов, Книппер, — но за ними большая «смена». Тут уже есть ряд крупных сил: Тарасова, Андровская, Еланская, Хмелев, Ливанов, Добронравов, знакомая Вам Шевченко и много других. Это уже не ученики, а мастера, и они уже не разбросанные единицы, а вырабатывающие новую полосу русского реального искусства. Еще года три назад Художественный театр, казалось, кончился. Но последние постановки — «Воскресение», «Враги», «Любовь Яровая» и «Анна Каренина» не только поддержали прежнюю славу театра, но и определили новую эпоху. Ее у нас так и называют возрождением Художественного театра.
Путь его — тот же строгий реализм, с лучшими традициями прошлого, но с новой культурой, я бы сказал даже — глубже, и освобожденный от штампов и отживших наслоений старого Художественного театра.
Сейчас он на зените своего успеха. К сожалению, пьесы не удастся показать полностью: придется и купюровать, и менять {458} мизансцены, даже декорации. В каком порядке пойдут пьесы, еще не решено, но репертуар утвержден Правительством и изменению не подлежит.
Когда что-либо станет яснее, напишу.
Ваш Вл. Немирович-Данченко
524. П. А. Маркову[1054]
20 июня 1937 г. Карловы Вары
20/VI
Карловы Вары
Дорогой Павел Александрович!
Очень порадовался успеху «Кармен». Подробностей еще не имею. Впрочем, вообще из Архангельска еще ничего не имею[1055].
Вот что я хотел написать: насчет оформления «Одиночества». Т. е. — Волков. Хотелось бы, чтоб он поставил перед собою задачу построже, поглубже и важнее всего: музыкальную! Чтоб он не пошел по линии реальнейшего драматического спектакля. Вот мы с Вами видели макеты «Земли»[1056]. Там много очень хорошего, но нам это не подошло бы. Прежде всего оно и для Художественного театра сложно (семь больших декораций!), а уж для нас бы вовсе неосуществимо. Надо что-то искать в смысле облегчения. Найти какой-то принцип, по которому технически было бы не раскидисто, но и не было бы конструкционно-однообразно. А потом и важнейшее: да, реально, живое, но не натуралистично! Прислушаться еще к музыкальным образам Хренникова?.. Как омузыкалить живую избу, улицу деревенскую и пр.? Сюжет малоблагодарный. Но, может быть, Волков схватит какой-то ключ. Как бы только взвинтить его художественную фантазию? Чтоб ему захотелось вскрыть какие-то любимейшие свои мечты. Нет никакой надобности ездить для этого в Тамбовскую губ. Но, может быть, поездка его согреет…
Жду от Вас каких-нибудь известий.
Ваш Вл. Немирович-Данченко
{459} 525. П. А. Маркову[1057]
29 июня 1937 г. Карловы Вары
29 июня
Дорогой Павел Александрович!
Получил Ваш подробный «доклад». Большое Вам за него спасибо. И за то, как Вы рассказываете, и уж особенно за то, о чем Вы рассказываете, то есть за все, в чем принимали непосредственное участие. Поздравляю Вас с успехом не только «Кармен», но и вообще Вашего руководства[1058]. Все Ваши и комплименты театру и исполнителям, и сомнения я вполне разделяю. Радуюсь успеху тем более, что он поддержит Вас и в глазах труппы и в Ваших собственных. И у нас будет крепко стоящий заведующий художественной частью.
Столярову скажите, что его упрямство в деле купюрования «мальчишеского марша» совершенно не понимаю[1059]. Отвечаю, что никогда и никто этого марша не любил. Как не понимал никто и то, чего ради Чайковскому захотелось подражать…[1060] Терпеть его можно только ради общей картины площади Севильи, которой Вы и не даете…
А Лукашову и др. по поводу «мистики» скажите, что она остается не потому, что крепко сработан спектакль, а потому, что то, что они называют «мистикой», глубоко заложено в самой музыке Бизе[1061]. И главное достоинство этой крепкой сработанности спектакля именно в том, что он ярко, убежденно, без малейших колебаний и поглядываний по сторонам выявляет самое зерно музыки Бизе. А чтобы быть еще точнее: зерно того, в чем стихийно проявился талант Бизе, сущность драмы, а не бульварные финтифлюшки (вроде того же «мальчишеского марша», якобы дающего жизнерадостность), сделанные им ради картинности.
Мужчина и женщина. Трагедия страстей. Анархическая свобода Кармен и буржуйная чистота Хосе. Там, где страсти, там и суеверия. И он и она верят в потустороннее, только он в бога, она в черта.
Так это все люди и их страсти в самом реальном аспекте, со всеми их бурями и верованиями, люди и страсти, а не Бизе и Немирович, мистически настроенные и уверовавшие в силу рока в своей совместной работе.
{460} Я как-то писал на днях Беллеру, что в театре (а может быть, и не только в театре у нас) должны, наконец, разобраться в этих понятиях; реальность, условность, мистика, формализм, эстетство, философская глубина и пр. и пр.
— Приход Лукаса?.. Вероятно, его надо сделать по-новому, не банально, жизненно, со вкусом…
Очень верны Ваши опасения об «Елене»… Но как удержаться в «комедии» и не попасть в драму при формуле «на сцене нет ничего чересчур»?.. Как найти настоящее, которое поведет в страстную комедию, а не в патологическую похоть? В улыбчивое, хотя и волнующее и дразнящее, а не в волнение с нахмуренностью? А пусть они (Белякова, Прейс, Филин) начнут Вам рассказывать о переживаниях Елены и Париса[1062]. Обычный мой прием, Вы знаете… Вы легко уловите, в чем дело. Почему в их рассказах звучат не те ноты… Если они, рассказывая, искренно и весело улыбаются, тогда это верно и бояться нечего…
В «Одиночестве» надо как можно сильнее заблаговременно подготовить актеров, чтоб они успели «выносить» образы. А то, когда музыка будет готова, — начнут торопить…
А какое название будет у оперы? Ведь, по-видимому, Файко не оправдает «Одиночества»…[1063]
Будьте здоровы. Кланяйтесь всем в театре. Скажите, что радуюсь с ними и волнуюсь за них.
Ваш Вл. Немирович-Данченко
Екатерина Николаевна благодарит за память и шлет Вам привет.
526. Ф. Н. Михальскому[1064]
20 июля 1937 г. Карловы Виры
20/VII
Милый Федор Николаевич!
Получил Ваше письмо. Чувствую постепенное облегчение: что-то наконец делается. Конечно, теперь не до того, {461} чтоб разбираться, но обо всех этих волнующих Вас вопросах, а в особенности о заблаговременном снятии театра и после того, в частности, об августе — я со всей энергией, настойчиво твердил (Аркадьеву! с первых дней, когда нам сказали о поездке). Если у нас будут хорошие сборы, то для парижского августа это будет чудо. И даже при, максимум, 12 представлениях это было бы трудно, а при 20?!.
Кто будет делать рекламу? Ведь на этот счет есть специалисты. Кажется, самые сильные в «Пти суар» («Petit Soir»).
И сколько вкуса надо будет проявить!..
Поднимали ли вопрос о генеральной для прессы? Например, два акта: один из «Любови Яровой» (3‑й) и один из «Карениной» (со скачками).
Я бы хотел — может быть, позднее — дать беседу представителям режиссуры, актеров, по-настоящему интересующимся нашим театром. Может быть, очень интимную, на 100 – 200 человек. Очень серьезную. Для этого мне особенно нужен блестящий переводчик[1065].
Я получил телеграмму из Рима — мне об этом писали раньше, — что воспитанники тамошней академии едут на наши спектакли. Вместе с их президентом. (Конечно, я ответил.)[1066]