Она смотрела, и ей казалось, что перед ней отличная фотография прошлых лет, разве что только на самом деле она была раньше более хорошенькой, черты лица ее не были такими резкими. Теперь ей снова было двадцать лет, но она была другой, более зрелой и не такой по-детски пухленькой. Она краем уха слышала его голос, который был сейчас только фоном для ее мыслей, и упивалась своим отражением в зеркале.
— Как вы видите, — продолжал доктор Лелл, — вы не совсем такая, какой были в двадцать лет. Дело в том, что мы смогли манипулировать временными факторами, влияющими на ваше тридцатилетнее тело, только с использованием строгих математических законов, которым подчиняются задействованные в этих процессах силы. Мы не смогли устранить тот ущерб, который был нанесен вам последними годами вашей жизни, когда вы ушли в себя и сконцентрировались исключительно на своих проблемах. Вы их прожили именно так, и этого уже ничто не изменит.
Ей пришло в голову, что он говорит это все, чтобы дать ей время прийти в себя после того ужасного потрясения, которое ей пришлось пережить. И она в первый раз подумала не о себе, а о тех невероятных вещах, свидетелем которых она являлась, о том подтексте, который стоял за каждым словом и каждым действием.
— Кто… вы?
Он молчал. Машина с трудом двигалась в плотном потоке уличного движения, а Норма разглядывала его, это худое, странное, темное лицо с горящими темными глазами. В нем было что-то нечеловеческое, дьявольское, злое. В эту минуту она не чувствовала к нему отвращения, завороженно следя за тем, как выдавался вперед его сильный подбородок, когда он говорил, холодно и с звенящей в голосе гордостью.
— Мы — хозяева времени. Мы живем на самой границе времени, и нам принадлежит все. Никакими словами невозможно описать, насколько огромны наши владения и насколько тщетны любые попытки противостоять нам. — Он остановился, и блеск его глаз несколько потух. Он нахмурил брови и сжал губы, затем продолжил, резко и презрительно: — Я надеюсь, что любые ваши смутные планы бороться с нами теперь должны быть отброшены под давлением логики событий и реальной действительности. Теперь вы знаете, почему мы берем на работу женщин, у которых нет друзей.
— Вы дьявол! — Она еле смогла выговорить эти слова своими дрожащими губами.
— А, — сказал он тихо, — я вижу, вы понимаете психологию женщин. Мне осталось отметить еще две вещи, чтобы закончить ход моей мысли. Во-первых, я могу читать ваши мысли; все, что приходит вам в голову, и все, что вы чувствуете, — для меня как открытая книга. И во-вторых, прежде чем установить нашу машину именно в этом здании, мы исследовали будущее, и в течение всех тех лет, которые нас интересовали, машина оставалась невредимой, а власти не подозревали о ее существовании. Таким образом, будущее показывает, что вы ничего не сделали, чтобы бороться с нами. Надеюсь, вы согласитесь, что это убедительный аргумент.
Норма заторможенно кивнула, забыв про зеркало.
— Да, — сказала она, — наверное, это так.
Глава 4
Норме Матерсон,
Калонийский вербовочный пункт
Карлтон-стрит, 322
Дорогая Норма!
На конверте моего письма я не написал этот адрес и посылаю свое письмо до востребования, так как мне не хотелось бы подвергать вас опасности, пусть даже воображаемой.
Я не случайно употребляю это слово — воображаемой, — так как я не могу вам передать, как я был потрясен и опечален, получив такое письмо от девушки, которую я когда-то любил, — уже одиннадцать лет прошло с тех пор, как я сделал вам предложение в тот день, когда мы закончили университет, не так ли? Я совершенно сбит с толку вашими вопросами и рассуждениями по поводу путешествий во времени.