— Пусть рана на секунду истечет кровью, — сказал он. — Это смоет ее начисто.
В аптечке был медицинский спирт и порошок йода. Джон подождал, затем тщательно промокнул рану ватой и влил и то и другое. На этот раз морской пехотинец просто выругался, и Джон ухмыльнулся.
— Ты, должно быть, выздоравливаешь. Он перевязал рану, и наложил бандаж. — Постарайся не слишком напрягаться, солдат.
— Есть, сэр. А... Что, черт возьми, нам теперь делать, сэр?
Они все посмотрели на него, избитого, в синяках, с несколькими кровоточащими поверхностными порезами, но все было в порядке. Он посмотрел вдоль по улице; перед ними был бруствер из камней высотой в четыре фута, а позади — еще больше, но дорога вниз по склону выглядела довольно чистой. Однако быстро поднимался дым; пожары вышли из-под контроля; вероятно, пострадали водопроводные сооружения и вышли из строя магистрали. Дым густо висел в воздухе, густо висел между ним и Пией.
— Сначала мы расчистим эту дорогу, — быстро сказал он, сплюнув. — Гомс — который выглядел наиболее раненым, — в багажнике машины есть немного воды, достань ее. Смит, проверь машину и посмотри, что с ней. Уилтон, Синдерс, Баррджен, Макен, вы идете со мной.
Он изучал то, как камни сцеплялись в барьере перед ними. — Сначала мы сдвинем вот этот.
— Сэр? Нужен лом? — спросил капрал Уилтон. Покрытый коркой блок, вероятно, весил вдвое больше, чем Джон, а он был там самым тяжелым человеком.
— Нет времени его искать. Баррджен, ты с другой стороны, здесь есть место для двоих.
Баррджен был на три дюйма ниже Джона, но такой, же широкий в плечах, а также толстый в животе и бедрах; его руки были массивными, а тыльная сторона ладоней покрыта рыжеватыми волосками. Он ухмыльнулся, обнажив широкие квадратные зубы.
— Как скажете, сэр, — ответил он и согнул колени, просовывая пальцы под края блока.
Джон сделал то же самое и сделал глубокий, осторожный вдох. — Раз-два!
Он приподнялся, перенося нагрузку на спину и ноги, выдыхая с усилием, пока перед глазами не поплыли красные огоньки, а что-то в животе было на грани разрыва. Его куртка действительно порвалась на спине, жесткий шов разошелся с долгим рвущимся звуком. Камень сопротивлялся, а затем он почувствовал, как камень сдвинулся. Снова сдвиг, его ноги напряглись, чтобы удержать равновесие на рыхлых обломках, а затем камень покатился вниз по другой стороне, как игральная кость, ударившись о тротуар и упав в канаву с последним звуком удара.
Баррджен отшатнулся назад, все еще ухмыляясь и тяжело дыша. — Вы, дипломаты, круче, чем кажетесь, сэр, — сказал он с сильным восточным акцентом.
Джон поплевал на руки. Центр прочертил светящуюся сеть линий напряжения по камнепаду, показывая путь наименьшего сопротивления для его расчистки.
— Давайте приступим к работе.
* * *
— Я хочу домой, — сказала Лола и всхлипнула.
Пия боролась с желанием дать ей пощечину. Глаза женщины все еще были круглыми от шока; понятно, ей было меньше двадцати лет, но…
— Здесь, наверх.
Лестница была пуста; она заполняла внутреннюю часть квадратной башни с поворотом на каждом этаже и узкими окнами в кремовом известняке. Сквозь них струился дым, которого было достаточно, чтобы немного затуманить воздух. Свет лился внутрь, рассеиваясь на пыли и дыме, неуместно красивые золотые лучи высвечивали блики и ископаемые раковины в камне. Пия с трудом поднималась наверх, чувствуя, как пот стекает по ее лицу и пропитывает головной убор медсестры, который она носила, благодаря Богу за то, что юбки в этом году стали такими короткими — едва доходили до щиколоток.
— Пошли, — сказала она. — Здесь мы будем в безопасности.
— Какое-то время в безопасности, — сказала Лола. Затем: — Матерь Божья, — когда они вышли на плоскую крышу башни.
Чиано горел. Столбы огня слились в колонны, которые покрывали половину площади, которую они могли видеть. Тяжелый и черный дым спускался со склонов холмов, заволакивая шоссе, которые вились по долинам, спускаясь к реке Пада. Складские районы вдоль реки полностью горели, огромные резервуары для хранения оливкового масла и бренди вздымались вверх в красном пламени, как множество гигантских факелов.
— Никто вообще не тушит пожары, — прошептала себе под нос Пия. Водопроводные сооружения, должно быть, были окончательно разрушены. А улицы у доков были забиты лесом, углем, хлопком, так много горючего материала. Она чувствовала жар на своем лице, усилившийся даже за те несколько мгновений, что прошли с тех пор, как они вышли на плоскую крышу.
Лола огляделась. — Что мы можем сделать?
— Подождем, — сказала Пия. — Жди и молись.
С востока прогрохотал гром. Голова Пии медленно повернулась. Небо было по-летнему голубым, если не считать огромных столбов черного дыма. Дождь был бы милостью, но Бог утаил Свою Милость от народа Империи. Звук прогрохотал снова, потом еще раз — в любом случае, слишком равномерно для грома.
Дождь и не собирался. Это были Избранные, и это было их оружие. Она опустилась на колени и перекрестилась, поднеся четки к губам.
— «Иди ко мне, Джон», — подумала она. — «Иди скорее, любовь моя».
Затем она начала строить планы.
Глава девятая
— Чиано горит, — сказал Джеффри Фарр, открывая глаза.
— «Убирайся отсюда», — мысленно добавил он своему брату. Остаточные изображения зданий, скользящих по улицам в облаках огненных обломков, промелькнули перед его глазами, когда связь через Центр исчезла.
— Да, — весело сказал Генрих Хостен. — Может быть, нам не следовало бомбить его так сильно.
Он посмотрел на восток, в сторону дыма, затуманившего горизонт. Отдаленный глухой удар, еще удар, выстрелы артиллерии, медленные и регулярные.
— Уличные бои, — продолжил офицер Избранных. — Возможно, мы слишком хорошо заманили их в ловушку — там четверть миллиона солдат, меньше того, что выходит наружу, сеть не вполне герметична.
— Почему бы просто не дать ему сгореть? — спросил Джеффри.
— Верховное командование может сделать это на некоторое время. Хвала Сильным Мира сего, мы не будем втянуты в это сразу.
Уцелевшие части полка Генриха были выведены в резерв, не полностью выведены из боев, но их вернут в дело в ближайшее время, если ситуация примет решительный оборот к худшему. Более трети состава погибло, блокируя прорыв Имперцев в те решающие часы, и еще столько же было ранено. Выжившие были расквартированы на территории загородного дворянского поместья; они могли видеть затененные дымом здания Чиано вдалеке на востоке. Генрих провел последние пару дней, собирая припасы для праздника, который ревел и разносился по садам: быки и целые свиньи жарились на вертелах, бочки стояли на концах столов, заваленных едой. Войска — по крайней мере, большинство мужчин — подняли рев, когда толпу женщин загнали через ворота.
Джеффри отвел глаза и проигнорировал крики. Он ничего не мог сделать, совсем ничего, в данный момент. Генрих снисходительно улыбнулся, глядя на сцену под террасой, и откусил последний кусок мяса от ножки индейки, которую держал в руке.
— Они заслужили небольшой отдых, — сказал он, лениво поглаживая бедро обнаженной девушки, которая снова наполнила его стакан. — Сделали чертовски хорошо.
Остальные выжившие офицеры собрались вокруг столов на террасе с балюстрадой, уделяя серьезное внимание пиршеству, которое персонал виллы приготовил для новых повелителей. Большинство Избранных питались дома довольно скудно; в бедной продовольствием Стране свежее мясо было роскошью, за исключением самых богатых представителей высшей касты. Джеффри вспомнил, как Джон рассказывал ему, что пятничное жаркое из свинины было кульминацией недели, и это было для семьи многообещающего генерала. Теперь, когда под их контролем была самая большая площадь богатых сельскохозяйственных угодий на Визагере, Избранные наверстывали упущенное.
От этой мысли еда стала немного вкуснее. Может быть, они станут мягче.
— Вероятность 87 % ±3, определяющая «мягкость» как значительно сниженную функциональность военной техники, — сообщил Центр.