Один за другим люди по другую сторону стола подняли руки. МакРатер вздохнул и последовал их примеру, последний и самый неохотный.
— Тогда в этом смысл Комитета по Иностранным Делам, — сказал Бимоди. — С другой стороны, мы еще не готовы к полномасштабному конфликту. Поэтому я предлагаю рекомендовать премьер-министру, чтобы в случае падения Лоялистского правительства в Союзе, Республика объявила морскую блокаду всех портов Союза до вывода иностранных войск с территории Союза.
— Но это означает войну! — взорвался МакРатер.
— Не обязательно. Как отметил адмирал Фарр, у нас действительно больше тяжелых военных кораблей, чем у Страны. Кишка ближе к нашим базам, чем к их базам. Мы можем блокировать Союз, и они не смогут нанести ответный удар, не рискуя своими морскими коммуникациями через Проход. И хотя потеря господства на море может стать катастрофой для нас, это, безусловно, будет катастрофой и для них. Они могут проиграть войну за один день, в бою флота. При блокаде Союза они будут вынуждены втянуть свои рога. Они не могут позволить себе изолировать экспедиционные силы, которые они передали Союзу. Это наш заложник.
МакРатер указал на карту на мольберте в конце стола. — Они могут поставлять через Сьерру, а Сьерра нейтральна.
Сенатор Бимоди посмотрел на троих мужчин, сидящих за столом напротив него, в темно-синем, армейском коричневом и официальном черном фраке дипломатической службы.
— Господа, с севера на юг через Сьерру проходит только одна колея, — сказал Джеффри. — Кроме того, это узкая колея, так что вам пришлось бы выполнять перегрузку на обоих концах, на старой Имперской сети и сети Союза.
— Генерал? — подсказал Бимоди.
— Предполагая, что Союз полностью под контролем Либерта, и что Избранные согласились на морскую блокаду? — кивнул Бимоди. — Снабжение их сил было бы вполне возможно. Ежедневный спрос снизился бы, и они могли бы поставлять больше из ресурсов Союза. Безусловно, потребуется некоторое время, чтобы закупоривание стало эффективным с точки зрения логистики.
— Мы можем заблокировать Кишку, — сказал адмирал Фарр. — В этом я могу вас заверить, джентльмены.
— Но роль Сьерры будет иметь решающее значение, — сказал Бимоди. — Сенаторы, я предлагаю, чтобы Министерству Иностранных Дел было поручено направить специального посланника с опечатанными полномочиями, чтобы заручиться помощью демократической и народной Сьерры в превентивной блокаде Союза для обеспечения нейтрализации и вывода всех иностранных войск. Это рискованно, — сказал он под их серьезными взглядами, — но я искренне верю, что это наш единственный шанс. В противном случае через шесть месяцев мы окажемся перед выбором между войной, которая может уничтожить нас, и принятием протектората Страны на нашей границе, что недопустимо. Поднимите руки, пожалуйста, сенаторы.
На этот раз голосование было менее чем единогласным. МакРатер упрямо держал руку опущенной, переводя свои голубые глаза с Бимоди на Фарров.
— Пятнадцать — за. Пять — против. Большинство. Рекомендация будет вынесена. Я напоминаю уважаемым сенаторам, что это заседание Комитета по Иностранным Делам является строго конфиденциальным.
— Согласен, — кисло сказал МакРатер. — Сейчас не время для войны за утечку информации.
— Тогда, если это все, сенаторы?
Большая комната казалась больше и темнее, когда остались только Бимоди, Фарр и его сыновья. Лица прошлых премьеров мрачно взирали с картин, написанных маслом на стенах; старомодные окна с маленькими стеклами были залиты дождем. Ветви дубов, росших вокруг здания, постукивали по стеклу, как пальцы скелета. Джон Хостен внезапно представил себе людей — людей, которые еще не умерли, погибших в грядущей великой войне, — восстающих из могил и возвращающихся в этот момент, стучащих в окна, умоляющих сохранить им жизнь. Десятки тысяч, сотни тысяч, миллионы.
— Наблюдайте:
Центр показал ему видение, которое он видел бесчисленное количество раз, начиная с того года в доках Принятия Присяги. Видимые из космоса, огненные шары расширяются над городами, поднимаясь в виде потрескавшихся белых оболочек, пока не упираются в верхнюю границу атмосферы, и весь земной шар становится грязно-белым вместе с облаками…
Его отчим откашлялся. — Вы же не думаете, что Избранные проглотят блокаду Союза? — спросил он главу Комитета по Иностранным Делам.
Бимоди покачал головой. — Примерно так же вероятно, как то, что гиена бросит кость, — откровенно ответил он. — Но это такой же «казус белли», как и любой другой повод для войны. Сенат проглотит его, потому что они в отчаянии, а отчаявшиеся люди верят, во что хотят, и общественность тоже согласится. Даже МакРатер согласится; он знает, что мы больше не сможем уклоняться от этого. Но нам действительно нужно больше времени, и нам действительно нужно, чтобы Сьерра встала на нашу сторону. Они должны; если мы падем, они будут следующими.
— Но это легче увидеть, когда перед вами никого нет в очереди на скотобойню, — сказал Джеффри с жестокой откровенностью. — Надежда рождается вечно, а Сьерра не просто децентрализована, у них политическая нервная система амебы. Заставить их согласиться с тем, где восходит солнце, — это уже достижение.
— Возможно, — медленно произнес Джон, — мы могли бы заставить Избранных вести спор за нас.
Его приемный отец озадаченно нахмурился. Джеффри бросил на него быстрый взгляд, затем слегка наклонил голову в сторону более старших мужчин.
— Наступает время, когда вам приходится использовать ресурс, — сказал Джон. — Если вы не хотите рисковать, какой в этом, черт возьми, прок?
— Центр? — спросил Джеффри.
— Вероятность успеха находится в пределах пятидесяти процентов, — сказал машинный голос. — Хаотические факторы делают точный анализ на данном этапе бесполезным. Успех увеличил бы вероятность благоприятного исхода борьбы в целом на 10% ±3.
Джон мысленно кивнул. — Вот что я предлагаю, — сказал он. — Во-первых, сэр, — он кивнул адмиралу Фарру. — Сенатор, вы должны знать, что у нас есть очень высокопоставленный двойной агент, которого Избранные — точнее, Военная Разведка Страны — считают своим — «кротом», и на которого они безоговорочно полагаются в анализе намерений Республики. Конечно, я не могу быть более конкретным. И это совершенно конфиденциально.
Адмирал и сенатор Бимоди кивнули в унисон. Конечно, никто не мог сказать, где находятся настоящие «кроты».
— Вот что, я думаю, мы должны сделать...
* * *
Герта Хостен шла нетвердой походкой, когда вошла в комнату. Джон встал.
— С тобой все в порядке? — спросил он, с удивлением обнаружив, что беспокойство искреннее, даже после всех этих лет.
— Несчастный случай в полете, — сказала она, оглядываясь по сторонам.
Маленький домик был по-своему жемчужиной: шелковые обои с рисунком, ковры Эррифа, инкрустированная мебель — все это было незаметно спрятано в зеленом пригороде к северу от посольского района Сантандер Сити. Именно то, что промышленник-миллионер использовал бы для свиданий, что он хотел бы сохранить в строжайшем секрете от своей жены, и это было прикрытием, которое использовал Джон. — «Хорошая подготовка», — неохотно подумала она; Джон мог прочитать это на ее лице, даже без образованных догадок Центра.
— Надеюсь, ничего серьезного. Джон сел и налил кофе и бренди.
— Для меня это просто вывихнутая спина. К счастью, самолет приземлился на глазах у половины Совета Избранных. Этот проклятый бомбардировщик — летающее, — едва летающее дерьмо. Если бы у него была полная загрузка топлива, не говоря уже о бомбах, я была бы разорвана на куски, достаточно большие, чтобы заткнуть крысиную задницу.
— Воздушный Совет, наконец, отказался от использования дирижаблей в качестве стратегических бомбардировщиков?
— Я должна на это надеяться, после того как мы потеряли дюжину, пытаясь поразить Юнионвил в последнем налете, — ответила она. — Но те восьмимоторные монстры, которых придумал Поршмидт, ничуть не лучше. Лишь незначительно быстрее, бомбовая нагрузка — ерунда, их невероятно дорого строить и обслуживать, а посадка на них более опасна, чем бой. Однако к этому мерзавцу прислушивается Совет, к нему и его сторонникам. Теперь он выбрасывает хорошие деньги за плохие изделия, пытаясь улучшить своих ублюдков. Она вздохнула. — К делу.