В его движениях сквозит
Ленивая отвага.
А впрочем, что ему грозит? —
Он под защитой флага.
Вот первый лист из-под пера
Уходит телеграммой:
«Мятежный полк разбит вчера
В бою под Гвадаррамой».
Блокнот второй роняет лист…
Жара. Воды — ни капли!
Но пьет из фляги журналист
В костюме цвета пакли.
Шофер прилег за пулемет.
Девчонка бредит рядом.
Их только пленка заберет —
Им не уйти с отрядом!
Вторым прилег за пулемет
Учитель из поселка.
Его и пленка не берет —
Погибла от осколка!
Попали в сложный переплет
Рабочие колонны,
И третьим лег за пулемет
Монтер из Барселоны.
Он лег на пять минут всего —
Смертельная зевота…
И больше нету никого,
Кто б лег у пулемета!
Уже мятежников отряд
Спускается с пригорка,
Как вдруг их снова шлет назад
Свинца скороговорка!
За пулеметом — журналист.
А после боя кто-то
Последний вырывает лист
Из желтого блокнота,
И пишет, улучив момент,
Как совесть повелела:
«Ваш собственный корреспондент
Погиб за наше дело!»
1937
II
ВОЙНА
Дайте вновь оказаться
В сорок первом году —
Я с фашистами драться
В ополченье пойду…
НАЧАЛО
Девчонки зло и деловито,
Чуть раскачав, одним броском
Коню швыряли под копыта
Мешки, набитые песком.
Потом с платформы, вслед за старшей
Они взбирались на гранит,
А город плыл на крыльях маршей,
Прохладным сумраком покрыт.
Уже дойдя коню по брюхо
И возвышаясь как гора,
Мешки с песком шуршали глухо
Почти у самых ног Петра…
Сегодня ротный в час побудки,
Хоть я о том и не радел,
Мне увольнение на сутки
Дал для устройства личных дел.
Но и в подробностях и в целом,
Все разложив на свет и тень,
Одним всеобщим личным делом
Была война десятый день…
Кругом скользили пешеходы.
Нева сверкала, как металл.
Такой неслыханной свободы
Я с детских лет не обретал!
Как будто все, чем жил доселе,
Чему и был и не был рад,
Я, удостоенный шинели,
Сдал с пиджаком своим на склад.
Я знал, что боя отголосок —
Не медь, гремящая с утра,
А штабеля вот этих досок,
Мешки с песком у ног Петра…
А над Невою, вырастая
На небе цвета янтаря,
Пылала грубая, густая,
Кроваво-красная заря.
Она угрюмо разгоралась
Огнем громадного костра.
Ее бестрепетно касалась
Десница грозного Петра.
1941
МАЛЬЧИКАМ, ДУМАЮЩИМ ПРО ВОйНУ
Черное небо в багровом огне.
Пот на глаза накатил пелену.
Что я могу рассказать о войне
Мальчикам, думающим про войну?
Мальчикам, думающим, что война —
Это знамен полыхающий шелк,
Мальчикам, думающим, что она —
Это горнист, подымающий полк,
Я говорю, что война — это путь,
Путь без привала — и ночью, и днем,
Я говорю, что война — это грудь,
Сжатая жестким ружейным ремнем,
Я говорю им о том, что война —
Это шинели расплавленный жгут,
Я говорю им о том, что она —
Это лучи, что безжалостно жгут,
Это мосты у бойцов на плечах,
Это завалы из каменных груд,
Это дозоры в бессонных ночах,
Это лопаты, грызущие грунт,
Это глаза воспаливший песок,
Черствой буханки последний кусок,
Тинистый пруд, из которого пьют, —
Я говорю, что война — это труд!
Если ж претензии будут ко мне,
Цель я преследую только одну:
Надо внушить уваженье к войне
Мальчикам, думающим про войну.
1941, август
«Мне снилась дальняя сторонушка…»
Ирине