Лишь горсть песка, что жизнь порывы воль мятежных
Смешает как пески па отмелях прибрежных...
Перевод М. Волошина
7.
НА ОТМЕЛИ
Прилечь на отмели, двумя руками взять
(Чтоб за песчинкою песчинку высыпать)
Горсть белого песка, что золотит закат,
И, раньше чем глаза закроешь, бросить взгляд
На море стройное и в глубину небес;
Потом, почувствовав, что весь песок исчез
Из облегченных рук, что нет в них ни крупицы,
Подумать, прежде чем опять раскрыть ресницы,
О всем, что наша жизнь берет у нас, мешая
Летучий свой песок на отмели без края.
Перевод В. Брюсова
8.
НА БЕРЕГУ
Приляг на берегу. Не говоря ни слова,
Возьми в ладонь песку, от солнца золотого.
Теперь сожми ладонь и, пальцы разжимая,
Внимательно смотри, как он сквозь щель стекает.
Потом закрой глаза и слушай моря плеск,
И ветерок лови, что шлет привет с небес.
Но вот рука пуста. Ты, глаз не открывая,
Подумай, что вот так и жизнь твоя земная
Стекает, как песок меж пальцев, в никуда.
Подует ветерок - уж нету и следа!
А сколько их - песчинок белоснежных
Здесь похоронено на отмели прибрежной.
Вольный перевод Дмитрия Лялина
9.
УПРЕК
Как! мною ты владел, - моим лицом смущенным,
Клонившимся с мольбой,
И телом всем моим, покорным, обнаженным,
Дрожавшим пред тобой!
Дыханье уст моих ты пил устами жадно;
Ловил во мгле теней
мой заглушенный стон; касался беспощадной
Рукой моих грудей.
И сердца моего широкие биенья
Подслушивать ты мог;
И ропот робости; увы! - и наслажденья
Непобедимый вздох.
Да! ты владел моим бессилием покорным,
И страхом и стыдом...
Что говорю! моим бесстыдством и позорным
Желаний торжеством...
Я пред тобой была безвольной, обнаженной
От бедер до лица,
И заклинала я, чтоб сумрак благосклонный
Тянулся без конца!
И мог ты о другом беседовать с другими,
Не о моих губах!
Их речь выслушивать, смеяться вместе с ними,
И думать о делах!
И мог ты снова жить, как жил, меня не зная!
И, свой восторг тая,
Не называть меня! молчать, не повторяя:
Она моя! моя!
Нет! если ты владел моей покорной страстью,
И ты, с того же дня,
Всем не кричал о том, в душе не веря счастью,
Ты не любил меня!
Перевод В. Брюсова
10.
ЭПИТАФИЯ
Я умер. Я навек смежил глаза свои.
Вчерашний Прокл и ваш насильник, Клазомены,
Сегодня - только тень, всего лишь пепел тленный,
Без родины, без дома, без семьи.
Ужель настал черед и мне испить струи
Летейских вод? Но кровь уж покидает вены.
Цветок Ионии, в пятнадцать лет надменный
Узнав расцвет, увял средь вешней колеи.
Прощай, мой город! В путь я отправляюсь темный,
Из всех богатств одной лишь драхмой скромной
Запасшись, чтоб внести за переправу мзду,
Довольный, что и там в сверкающем металле
Я оттиск лебедя прекрасного найду,
Недостающего реке людской печали.
Перевод Б. Лившица
11.
МУДРОСТЬ ЛЮБВИ
Пока не пробил час - спускаться в сумрак вечный.
Ты, бывший мальчиком, и брошенный беспечной
Крылатой юностью, усталой, как и мы.
Присядь - и вслушайся, до резких труб Зимы.
Как летняя свирель поет в тиши осенней.
Былая нежность спит в объятьях сладкой лени.
А смолкнет песенка - и слышно в тонком сне,
Что Август говорит Сентябрьской тишине,
И радость бывшая - навеянной печали.
Сгоревший плод повис на ветке; прозвучали
Напевы ветерка - угрозой зимних бурь...
Но ветер спит еще, ласкаясь. Спит лазурь.
Безмолвны сумерки и ясны небеса,
И реют голуби, и в золоте леса...
Еще с губ Осени слетают песни Лета.
Твой день был солнечным, был ясен час рассвета,
А вечер сладостен, душа твоя чиста,
Еще улыбкою цветут твои уста.
Пусть расплелась коса- волна кудрей прекрасна!
Пусть уж не бьет фонтан- вода осталась ясной.
Люби. И сотни звезд зажгутся над тобой,
Когда пробьет твой час - спускаться в мрак ночной.
Перевод И. Тхоржевского
12.
ПЛЕНЕННЫЙ ШАХ
Я - шах, но все мои владенья в этом мире
Листок, где нарисован я.
Они, как видите, увы, едва ли шире
Намного, чем ладонь моя.
Я, любовавшийся денницей золотою
С террас двухсот моих дворцов,
Куда бы я ни шел, влачивший за собою
Толпу угодливых льстецов,
Отныне обречен томиться в заточенье,
Замкнут навеки в книжный лист,
Где рамкой окружил мое изображенье
Иранский миниатюрист.
Но не смутит меня, не знающего страха
ни пред судьбой, враждебной мне,
ни пред убийственным бесстрастием Аллаха,
Изгнанье в дальней стороне,
Пока бумажных стен своей темницы тесной
Я - благородный властелин,
И, в мой тюрбан вкраплен, горит звездой чудесной
На шелке пурпуровом рубин;
Пока гарцую я на жеребце кауром,
И сокол в пестром клобучке,
Нахохлившись, застыл в оцепененьи хмуром,
Как прежде, на моей руке;
Пока кривой кинжал, в тугие вложен ножны,
За поясом моим торчит;
Пока к индийскому седлу, мой друг надежный,
Еще подвешен круглый щит;
Пока, видениям доверившись спокойным,
Я проезжаю свежий луг,
И всходит в небесах над кипарисом стройным
Луны упавший навзничь лук.
Пока, с моим конем коня пуская в ногу,
Подруга нежная моя
В ночном безмолвии внимет всю дорогу
Печальным трелям соловья
И высказать свою любовь не смея прямо,
Слегка склоняется ко мне,
Строфу Саади иль Омара Хайяма
Нашептывает в полусне.
Перевод Б. Лившица