Теперь она показалась испуганной.
– Мама, а кто, по-твоему, должен прийти?
Она подошла, и мне показалось, что она собирается меня поцеловать, но мать лишь протянула руку и коснулась моей куртки, словно подумала, что я призрак.
– Какого такого Вилли ты ждала?
– Я не сказала «Вилли». Ты ослышался. Я просто удивилась, потому что не думала, что ты вернешься до Рождества.
– Почему меня не встречали?
– Думала, что на каникулы ты отправишься путешествовать.
– Разве мое письмо не дошло?
Она покачала головой. Я его опередил! Неужели не рада, что я вернулся?
Она приблизилась ко мне и, встав на цыпочки, поцеловала. Потом, отступив на шаг, оглядела меня:
– Ричард, как ты похудел. Тебе надо больше есть.
Странно, что некоторые мамы воспринимают детей словно вещи. Она оглядела меня так, будто я старый стол, который она собиралась купить. Я почти испугался, что мать начнет простукивать мои ноги, чтобы услышать, как они звучат.
Потом она произнесла:
– Оставайся здесь. Твоя сестра должна узнать, что ты приехал.
Удивительно! Эффи тоже здесь! Неужели моя привередливая сестра способна терпеть этот мрак, грязь, отсутствие газа и ковров?
Я поднял свечу. На комоде была аккуратно сложена стопка постельного белья и полотенец, две подушки – все накрахмаленное и отутюженное, а также два эмалированных металлических тазика. Она заметила, что я уставился на все это. В доме кто-то болен?
– Нет, – сказала она, – будет лучше, если прежде всего я провожу тебя в комнату. Где багаж?
– Пришлось оставить в «Черном льве». Его привезут, когда погода наладится.
Она повернулась и повела меня через несколько маленьких темных комнатушек.
– Странный старый особняк, – сказал я, следуя за ней через низкие двери и длинные коридоры. – Ты унаследовала его после смерти отца?
Она смутилась и сказала:
– Да. Хериард Хауз мой. Он принадлежал моей семье в течение столетий.
Мы поднялись по лестнице и прошли по длинному коридору. Скрип неровных половиц напоминал птичий щебет.
Она открыла дверь и провела меня в большую мрачную комнату с кроватью под пологом. Запахло плесенью.
– Распоряжусь, чтобы горничная принесла тебе горячей воды умыться после долгого путешествия.
– Горничная?
– Служанка Бетси.
– Полагаю, никого из прежних слуг не удалось уговорить приехать сюда?
– Ричард, как только будешь готов, спускайся… Здесь мы обедаем рано.
Она ушла.
Через несколько минут за дверью словно мышь заскреблась, и вошло маленькое робкое существо с кувшином горячей воды в руках. Я не увидел лица, поскольку она отвернулась. Чтобы заставить ее повернуться ко мне, я спросил:
– Тебя зовут Бетси?
Не взглянув на меня, она пробормотала:
– Да, сэр.
Потом ретировалась.
Я умылся, сменил белье и спустился вниз.
В холле вдруг оказалась Эффи. Она удивилась нашей встрече так же сильно, как и я. Кроме того, было похоже, что она пришла с улицы из-под дождя. В потемках мы остановились лицом друг к другу. Она выглядела так, словно собралась на бал: волосы ее были высоко уложены, а бархатное темно-зеленое платье я на ней никогда прежде не видел. Плечи Эффи были сильно обнажены, очень глубокое декольте открывало грудь особенно эффектно. По обнаженным плечам катились дождинки прямо за корсет. Она превратилась в очень красивую девушку, высокую, черноволосую, с огромными серыми глазами, правильными чертами лица.
Когда я был маленький, она, не стесняясь, раздевалась в моем присутствии до нижнего белья и даже дальше, но однажды, когда мне было около двенадцати, она заметила, как я на нее смотрю. Не знаю, что Эффи увидела в моем взгляде, но больше она не раздевалась при мне никогда. Сестра молча повернулась ко мне спиной и взбежала по лестнице.
Матушку я нашел в большой комнате в дальней части особняка. Она сидела и, как я видел много раз в другом доме, вышивала на пяльцах.
Я сказал:
– Ты не предупредила, что к обеду у нас принято наряжаться.
– Что ты имеешь в виду, Ричард? – ответила она.
Я объяснил, что видел Эффи, разодетую, словно жена уличного торговца в субботний вечер.
– Полагаю, сестра принарядилась специально для тебя.
– Почему же такая реакция? Уставилась на меня, будто олень на заряженный ствол охотника, и ускакала.
Мама продолжила:
– Твоя сестра очень красивая молодая женщина, и ей приятно украшать себя. После того как мы уехали из города, у нее таких возможностей было мало.
С легкой улыбкой она добавила:
– Как Евфимия похожа на меня в этом возрасте.
Когда я сел, мать спросила:
– Почему ты здесь, Ричард? Мне казалось, что ты собирался в Лейкс.