– Нет! – закричала она. – Нет, я хочу остаться здесь!
– Тогда не тужься больше. Я сам достану ребенка, – прошептал голос из прошлого.
Она повиновалась и сжалась, подобно пружине, и тут почувствовала, как что-то выскользнуло у нее между ног; послышался тихий плач, который постепенно нарастал, становился все громче и, наконец, сделался таким оглушительным, что стены тоннеля рухнули, и на нее опять хлынул солнечный свет, окружавшая ее до этого темнота все проваливалась и проваливалась вниз, утопая в свете солнца. И когда исчез тоннель, с ним вместе растаяла ослепительная перегородка из света, она распалась на множество мелких кусочков, подобно разбитому стеклу.
Николь открыла глаза и увидела, как Эмеральд Дитч перерезает пуповину, соединяющую ее с ребенком, лежащим на мокрой от крови подстилке между ее ног.
– У меня родился сын! – задыхаясь, прошептала она.
– Да, прекрасный здоровый мальчик.
С этими словами он поднял маленькое беспомощное существо, и Николь с удивлением увидела, что у него такие же длинные черные волосы, как у его отца. Она внимательно посмотрела на Эмеральда Дитча и спросила:
– Во время родов произошло кое-что странное. Ты об этом знаешь?
– Да. Круг замкнулся.
– Что ты имеешь в виду?
– С появлением на свет одного ребенка ты оказалась здесь, с появлением другого – ты чуть было не перенеслась обратно.
Николь медленно кивнула:
– Да, и ты помог мне остаться здесь?
– Я сделал то, чего ты хотела, – ответил цыган, пожимая плечами.
Она улыбнулась ему, целуя малыша в лобик.
– Да, – произнесла бывшая Николь Холл, – это было именно то, чего я хотела.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
В результате сражения при Нэзби роялистам пришлось отступить на занимаемые ими прежние позиции, то есть в Лестер. Четыре с половиной тысячи роялистов были взяты в плен, а мертвые и умирающие лежали на поле боя, которое растянулось на четыре мили; все они были раздеты и ограблены врагом.
В самый разгар сражения Оливер Кромвель подверг короля Карла Стюарта чуть ли не смертельной опасности. Он, прорвав с севера оборону кавалерии, внезапно оказался прямо перед личным королевским войском, которое составляли всего девятьсот всадников и триста пехотинцев. Принц Руперт был где-то в гуще сражения, и Карл был вынужден защищаться самостоятельно. Он уже было собрался вести свою гвардию в атаку, но тут появился благородный северянин граф Корнуорс. Развернув свою кавалерию, он поскакал прямо на врага, крича во весь голос: «Вы что, хотите поскорее умереть?!». К сожалению, это напугало лошадь его величества, и она резко поскакала вправо. Увидев, что король покидает поле боя, его конница последовала за ним.
Когда принц, сумевший добраться во время сражения до фургонов обоза Ферфакса, возвратился на поле боя, он обнаружил, что в рядах роялистов царит полный хаос. Прийдя в ужас от увиденного, принц Руперт, тем не менее, постарался подбодрить и организовать остатки своего войска и кавалерии, вскоре он понял, что это невозможно. Ему оставалось только броситься вслед за королем в сторону Лестера. Оставшиеся в живых офицеры и солдаты последовали за командиром.
Как бы повинуясь шестому чувству, Эмеральд Дитч не повез Николь туда, где разыгралась ужасная трагедия. Он развернул повозку в сторону Лестера и не очень быстро повез мать с новорожденным сыном в город. Однако они ненамного опередили роялистские повозки с багажом, отступающие с поля боя и нагнавшие их телегу по дороге. И там, среди других женщин, ехавших в каретах, повозках или просто шедших пешком, оказались Джекобина и Эммет.
Николь лежала, не шевелясь, прижав к груди ребенка, она была в полузабытьи и никого не видела. Но Эммет, с лицом черным от копоти, ни на миг не переставала всматриваться в лица, ища хозяйку. Вдруг она издала радостный крик, и в следующее мгновение Джекобина Джермин, заглянув в повозку цыгана, увидела там Арабеллу Аттвуд. К ней тут же потянулось множество дружеских рук. Они бережно перенесли роженицу в один из фургонов, укрыли горой одеял и простыней, чтобы ее не сильно трясло. Наконец наступил момент, когда Николь должна была сказать «прощай» человеку, который помог ее ребенку появиться на свет.
– Эмеральд, – взволнованно зашептала она, – со мной когда-нибудь еще случится такое?
Он улыбнулся своей странной улыбкой:
– Если ты имеешь в виду роды, думаю – да. А если ты говоришь о тоннеле – нет, я думаю – нет.
– Но как ты узнал об этом? О тоннеле.
– Я уже давно о нем знал, еще тогда, когда мы виделись второй раз.
– И ты можешь пообещать мне, что я никогда больше туда не попаду?
Эмеральд кивнул:
– Нет. Теперь, когда ты сделала свой выбор, для тебя многое изменится.
– Что именно?
Он опять улыбнулся:
– Кто это может сказать? Я знаю только то, что знаю. А теперь мы должны проститься. Там на поле еще лежит много умирающих бедняг, которые могут остаться в живых с моей помощью.
Николь схватила его руку и приложила к своей щеке:
– После Марстон-Мура ты спас моего мужа. Ты знал об этом?
– Да, знал, – тихо ответил он и, больше не сказав ни слова, развернул лошадь и поехал к полю боя, лишь помахав ей на прощание рукой.
– Какой он странный, – произнесла Джекобина, глядя на удаляющегося Эмеральда.
Она сидела в фургоне рядом с Николь, держа на коленях Миранду, а Эммет шла рядом.
– Я считаю, что он очень много знает, – сказала Николь.
– Да, он оказался совершенно прав насчет меня и Руперта.
Николь посмотрела на нее с виноватым видом:
– Я до сих пор не спросила тебя о Джоселине. С ним все в порядке?
Джекобина игриво улыбнулась: