Моя дочь пребывала в полном восторге. Командовала серьезным голоском:
– Открыть шторы!
И заливалась счастливым смехом, когда портьеры послушно ползли вверх.
Я, чего скрывать, в умном доме слегка растерялась – огромное количество возможностей, датчиков и пультов подавляло.
Однако вот разница между поколениями. Я и коснуться непонятных гаджетов боялась, а моя юница возбужденно бегала по всему дому, изучала, являлась с очередными докладами:
– Мам, смотри: шланг в стене. Как думаешь, для чего?
– Пожарный?
– Ох, мамуля, ну, ты дикая! Смотри.
Дочка вытащила из кармана жвачку, швырнула в рот. Обертку бросила на пол. Подмигнула мне:
– Смотри, что сейчас будет.
И смело нажала на кнопку в стене, под шлангом. Тот мгновенно ожил. Сам размотался. Вытянулся, приятно мурлыкая, к мусору. И бумажка мгновенно исчезла в разверстой пасти.
– Ничего себе! – ахнула я.
А дочка с удовольствием объясняла:
– Это, типа, встроенный пылесос. В каждой комнате такой. А мусоросборник в подвале стоит. Классно! Хочу, хочу, хочу!
– Знаешь, сколько это все стоит? – вздохнула я.
Жаль, что я взрослый человек. Не умею радоваться столь безоглядно, как моя Маришка. Вместо того чтобы видеть плюсы, начинаю минусы искать. И легко их нахожу.
Мой покровитель Максим Петрович, когда снимал чудо-дом, хотел меня поразить. Но пока – лишь разозлил. Тем, что продемонстрировал – в очередной раз! – чем отличаются его возможности от моих. Насколько мне, песчинке, будет невыгодно потерять его – глыбу.
И еще проклятый цыган взволновал. Понятно, человек блаженный, такие везде встречаются, но всегда неприятно начинать отдых, когда тебе только что смерть напророчили.
Да и сам Дом мечты – пусть красив, необычен, изящен – грустным каким-то был.
Мне казалось: подобное чудо не строят для чужих людей. Кто-то, мне неведомый, возводил его для себя. Для собственной счастливой, комфортной жизни. Которая почему-то не состоялась.
Одна гостиная на третьем этаже – «верхней палубе» – чего стоила! Ничего подобного я прежде не видывала – ни в жизни, ни в кино, ни в самых сказочных снах.
Огромное панорамное окно. Стеклянный потолок. Теплый и шершавый, будто морской песок, пол. И поразительное ощущение, что ты летишь, паришь над многоликим, бескрайним морем. Или стоишь на капитанском мостике. Но при этом вокруг множество полезных и приятнейших мелочей. Кресло сразу принимает форму твоего тела, кружка для пива всегда будет ледяной, диспенсер услужливо подаст лед. Все новенькое, чистенькое, дорогое.
«Я бы никогда не стала сдавать такой замечательный дом», – вновь подумала я.
От него избавились, потому что здесь случилось – «смэрта, террор, ужас»?
Меня пробрала дрожь.
А что, очень логичная версия.
Мой Максим Петрович никогда не упустит возможности сэкономить. И когда провожал нас, признался честно: «Аренда мне недорого обошлась».
Хотя я бы за столь изумительное место заломила огромные деньги.
Значит, дом явно нехороший. А мы тут вдвоем с маленькой дочкой – без мужчины, без защиты…
Характер у меня мнительный, и если начинаю себя накручивать, то впасть очень быстро могу в мрачность мрачнейшую. Спасибо Маришке, любимой доченьке, – пусть кроха, а научилась быть маминым психотерапевтом. Чем грустнее мое лицо – тем активнее обнимает, тормошит, веселит.
Вот и сейчас – прибежала в гостиную, глазенки огромные, восхищенные:
– Мам, пойдем покажу, что я в детской комнате нашла! Доска для рисования – с голосовым управлением, ты только представь! Приказываешь: «красный» – выпрыгивает красный мелок. Говоришь: «стереть!» – все исчезает. Вообще фантастика!
И тянет за руку.
Я с умилением взглянула в раскрасневшееся дочкино личико и уже готова была выкинуть из головы все тревоги, помчаться резво, будто сама девчонка, за ней. Но только слишком запыхалась Маришка после своей радостной речи. Дышит с присвистом, глаза подозрительно блестят. Не кончилось бы дело приступом!
Я почувствовала раскаяние. Уже поздний вечер, мы с раннего утра в дороге, кругом сквозняки, пыль – одна поездка по грунтовой дороге чего стоила! Маришке давно пора принять лекарство и отдыхать, а она вместо этого скачет по всему дому, собирает новые аллергены.
– Все, моя милая, – строго молвила я. – Никакого больше рисования. Пошли спать.
– Ну мам, чего ты такая нудная? – возмутилась дочь. – Я еще и половины не посмотрела!
Маришка изо всех сил старалась говорить уверенно, быстро, но я-то вижу: дыхание все сильнее сбивается. И голову чуть наклоняет – ей так всегда легче, когда кашель подступает.
– Маришка, быстро села! – приказала я. – Я бегу за лекарством!
Но принести не успела. Дочка раскашлялась – тяжело, с надрывом.
Ну я мать, ну ехидна! То морем любуюсь, то страхи себе придумываю. А реальную проблему – приступ астмы – прощелкала.
Я кинулась за ингалятором. Потом отнесла мою принцессу в спальню. Соорудила в постели трон из подушек, помогла дочери сесть. Маришка, несчастная, сразу сдувшаяся, вцепилась в мою руку, слабым голоском попросила:
– Мамочка, мне так душно. Можно окно открыть?
Я распахнула балконную дверь. В комнату ворвался теплый соленый воздух.
Дочь глубоко вдохнула. Пробормотала:
– Надеюсь, мы не сломаем климат-контроль. Когда он работает, открывать ничего нельзя.
– Да плевать на него! – непедагогично отозвалась я.
– Мама, ты мне тысячу раз говорила, что слово «плевать» нехорошее, – слабым голоском укорила Маришка. И попросила: – Спой нашу песенку любимую.
И сама начала:
– Ах, попалась птичка, стой. Не уйдешь из сети…
– Не расстанемся с тобой ни за что на свете, – подхватила я.
Шум прибоя и крики чаек звучали словно аккомпанемент. А еще – или мне показалось – в комнате ощутимо запахло озоном. Хотя никакой грозы не было и в помине, небо чистое. В чудо-доме, что ли, имеется озонатор, столь полезный астматикам? Да вряд ли. Имейся тут подобное чудо, Максим бы не преминул похвастаться собственной заботливостью.
Однако приступ у Маришки прошел на удивление быстро.
Смогла улечься горизонтально, дышала спокойно – будто после кислородной маски. Улыбнулась мне, закрыла глаза. Песенку про птичку в золоченой клетке я допела сама. К концу последнего куплета дочка сладко посапывала.
Но, когда я встала с краешка ее постели, Маришка пробормотала совсем сонным голосом:
– Мамуль, ты только мою куклу спать уложи, а то я забыла.
– Хорошо, милая, конечно, – прошептала я.
Обернулась в поисках игрушки.
Но тут на первом этаже затрезвонил звонок, и я поспешно вышла из дочкиной спальни.
Спрашивать «Кто там?» необходимости не было. На мониторах, размещенных в прихожей, я видела и лицо гостя, и его машину. На отдельном экране крупным планом красовался бейджик с его пиджака. Другой электронный агрегат услужливо выдавал справку, что зовут посетителя Манол Тодоров, он работает в службе сервиса и в доме неоднократно бывал.
Но все равно дверь я отворила с опаской. Как-то вдруг особенно остро почувствовала себя беззащитной – в чужом доме, в чужой стране.
Манол приветствовал меня широчайшей улыбкой. Приложил руки к сердцу, склонился в шутливом поклоне, молвил на неплохом русском:
– Поздравляю вас, прекрасная леди!
– С чем? – удивилась я.
– Вы смогли успешно отпереть замок. А предыдущая дама, что жила здесь, вместо этого включила систему полива. Она ударила прямо в меня, и я стал весь мокрый.
Манол поманил меня к пульту управления, показал на одну из клавиш:
– Показываю сразу. Вот та сама кнопка. Но нажимать ее не надо. Система полива сама анализирует погоду, сухость почвы и решает, когда и с каким напором ей работать. И вообще, – улыбнулся заговорщицки, – лучше поменьше трогайте все эти штучки. Хозяин бывший тут всего столько наворотил – я, признаться, и сам половины не понимаю.