Бэррон наблюдал за тем, с каким мужеством и стойкостью стройная и энергичная Глория Макклэтчи, уважаемая в городе преподавательница права, принимает соболезнования. И тут его захлестнула сокрушительная волна смешанных чувств: горечи, злости, сострадания, утраты и, наконец, отчаяния. Они не сумели задержать Реймонда, и вот Рыжий погиб, а эта замечательная женщина осиротела.
Сегодня вечером он увидел Хэллидея и Вальпараисо впервые со дня гибели Рыжего. Бэррон знал, что они разговаривали с Полчаком, поскольку слышал, как он рассказывал им по рации об их визите на квартиру Альфреда Нойса. Оба уже были здесь, когда приехал Бэррон, но они стояли рядом с Глорией и дочерьми Рыжего, а потом, когда начали прибывать люди, затерялись среди гостей. Ни тот, ни другой не подошли к нему, чтобы поздороваться. Из этого он сделал вывод, что не только Полчак и Ли считают его виновным в гибели их командира. Такого же мнения придерживаются и Вальпараисо, и Хэллидей, и Джин Вермеер, а возможно, и другие детективы.
Только сейчас Бэррон начал осознавать глубину постигшего их горя. По сравнению с ним его собственные чувства казались ничтожными. Даже Хэллидей, хотя он и был моложе других, не считая Бэррона, проработал бок о бок с Макклэтчи не один год, Ли и Вальпараисо служили с ним плечом к плечу более десяти лет, а Полчак — дольше всех остальных. Все они отдавали себе отчет, что рисковать жизнью — неотъемлемая часть их работы, но сейчас от этого не становилось легче. И тем более не могло служить утешением сознание того, что Рыжий погиб, спасая жизнь новичка и самого молодого из них. Еще хуже становилось от того, что убийца до сих пор разгуливал на свободе, а средства массовой информации при любой возможности напоминали им об этом.
Хватит! Бэррон резко развернулся и пошел по коридору по направлению к кухне, не зная, что делать, о чем говорить и даже что думать. Дойдя до первой двери, он остановился. В маленькой комнате, которая при жизни Рыжего являлась его берлогой, одна, на покрытой пледом кушетке сидела Глория Макклэтчи. В углу горел торшер, в одной руке она держала чашку кофе, о которой, судя по всему, уже забыла, а второй медленно гладила по голове старого черного лабрадора, сидевшего у ее ног. Сейчас она казалась постаревшей и бледной, словно кто-то невидимый высосал из нее остатки жизни.
Это была все та же Глория Макклэтчи, которая мягко взяла его руки в свои, когда Бэррон, приехав на поминки, подошел к ней. Хотя они никогда прежде не виделись, она посмотрела ему в глаза и искренне поблагодарила его за то, что он пришел, за то, что он — такой прекрасный полицейский. А еще она рассказала, как гордился им Рыжий.
— Будь оно все проклято! — неслышно выругался Бэррон, повернул назад, а затем, вернувшись в гостиную, стал протискиваться сквозь толпу гостей в поисках выхода.
«Реймонд!»
Голос Рыжего прозвучал в мозгу Бэррона так громко, словно погибший командир ожил и чудесным образом оказался позади него. Именно этим криком он отвлек на себя и внимание убийцы, и его смертоносный огонь.
«Реймонд!»
Снова прогремел в его голове крик Рыжего, и Бэррон почти ожидал услышать грохот пистолетной канонады. А затем он оказался у входной двери и вышел на улицу.
Ночной воздух застрял в горле, а затем его ослепил яркий свет десятков фотовспышек и переносных телевизионных софитов. Из темноты за этими огнями раздался многоголосый хор голосов:
— Джон!..
— Джон!..
— Джон!.. — кричали невидимые репортеры, пытаясь привлечь к себе его внимание и заставить сделать хоть какое-нибудь заявление для прессы.
Не обращая внимания на журналистов, Бэррон пересек лужайку по ее дальнему краю и перешагнул через желтую ленту, натянутую полицейскими для того, чтобы сдержать толпу. Ему показалось, что он заметил Дэна Форда, но не был в этом уверен. Вскоре он оказался в спасительных сумерках тихой пригородной улицы и направлялся к тому месту, где припарковал свой «мустанг». Он уже почти дошел до машины, когда сзади его окликнул знакомый голос:
— Куда это ты намылился, черт тебя задери?
Обернувшись, Бэррон увидел в свете уличного фонаря приближавшегося к нему Полчака — пьяного, без пиджака и галстука, с расстегнутой на груди рубашкой. Он вспотел и тяжело дышал, словно проделал весь путь от дома Макклэтчи бегом.
— Куда собрался, я тебя спрашиваю?
— Домой, — спокойно ответил Джон.
— Нет, мы поедем в город и выпьем. Только мы, наша бригада.
— Лен, я устал, и мне нужно выспаться.
— Устал? — Бешено сверкая глазами, Полчак шагнул вперед. — От чего же это ты так устал? От того, что снова упустил его? — Детектив сделал еще один шаг, и Бэррон увидел торчавшую из его кобуры рукоятку «беретты». Он словно намеренно выставил ее напоказ. — Ты знаешь, о ком я говорю. О Реймонде.
— Не я один упустил его, Лен, мы все там были.
Полчак бросился на Бэррона, схватил его за отвороты пиджака, развернул и ударил лицом о багажник «мустанга».
— Он погиб из-за тебя, трус! Он принял пулю, которая предназначалась тебе, сволочь!
Джон вырвался, повернулся к Полчаку и поднял руку в успокаивающем жесте.
— Лен, я не собираюсь с тобой драться.
Вместо ответа получив сокрушительный удар в верхнюю губу, молодой человек упал навзничь, больно ударившись спиной об асфальт. Полчак ринулся к нему и стал бить его теперь уже ногами: по ребрам, по голове…
— Это тебе за Рыжего, мразь! — выдыхал он с каждым новым ударом.
— Лен, не надо! Ради всего святого! — Бэррон пытался отползти, но Полчак настигал его и продолжал избивать.
— На, получай! Сука! Погань дешевая! Ублюдок! На!.. На!.. На!..
Неожиданно кто-то сзади схватил Полчака за плечи и попытался оттащить от Бэррона.
— Прекрати, Лен! Хватит! Прекрати немедленно! Господи боже, да хватит же!
Даже не обернувшись, Полчак изо всех сил ударил локтем назад.
— Ах, черт! Твою мать! — Прижав обе ладони к сломанному носу, Дэн Форд отлетел в сторону. Очки его упали на асфальт, сквозь пальцы текла кровь.
— Пошел вон, придурок! — заорал Полчак.
А вот и Ли. Взгляд его метался между Бэрроном, Полчаком и Фордом.
— Достаточно, Лен! Не надо!
— И ты убирайся! — рявкнул на него Полчак, сжимая кулаки.
К ним присоединился Вальпараисо.
— Развлекаешься, Лен? — с ухмылкой осведомился он.
Полчак вытащил из брюк ремень и намотал его на правый кулак.
— Я сейчас покажу тебе, что значит развлекаться по-настоящему, — прорычал он.
Последним на поле брани появился Хэллидей.
— Хватит, Лен! Отвали от него, — велел он. Пистолет Хэллидея целился прямо в грудь Полчаку. Тот посмотрел сначала на «беретту», а потом перевел удивленный взгляд на Джимми.
— Ты?.. В меня?..
— Тебя жена ждет. Возвращайся в дом.
Не сводя пылающего взгляда с приятеля, Полчак шагнул к нему.
— Ну давай, стреляй!
— Лен, прошу тебя, успокойся! — проговорил Ли.
Вальпараисо снова ухмыльнулся, словно происходящее забавляло его.
— Давай, Джимми, пальни в него.
Джон с трудом поднялся на ноги и подошел к Дэну Форду, по пути подняв очки репортера.
— Уходи отсюда, — прошептал он и, вынув из кармана носовой платок, протянул его товарищу.