— Вдруг тебя узнают плохие парни из управления полиции Лос-Анджелеса, которые до сих пор пытаются разыскать Джона Бэррона, узнать, что с ним произошло, куда подевались он и его сестра? Я уже рассказывал тебе об Интернет-проекте Джина Вермеера. Так вот, сейчас появился еще один, под названием «Копперчаттер».[14] Слышал о таком?
— Нет.
— На этом сайте общаются полицейские со всего мира. Там можно найти все: словарь полицейского жаргона, анекдоты о коллегах, призывы отомстить «убийцам полицейских». Готов поспорить, что Джин Вермеер вывешивает на этом сайте имя Джона Бэррона как минимум дважды в месяц. Несомненно, его всецело поддерживают те, кто помнит Рыжего, Лена Полчака, Рузвельта Ли, Вальпараисо и Хэллидея.
Мартен, отвернувшись, смотрел в окно, а Форд тем временем продолжал:
— Стоит тебе сделать неловкое движение, привлечь к себе внимание, и ты поставишь под угрозу свою жизнь и все, что тебе удалось достичь. Ты, кстати, подставишь и Ребекку, помни об этом.
— Ну и что мне теперь прикажешь делать, наставник чертов?
— Вернуться в Манчестер. Я буду следить за развитием событий, и, если здесь что-то случится, ты узнаешь первым.
Форд остановил машину на красный свет. Пешеходы, ежась от холодного январского ветра, переходили улицу в обе стороны, и в течение некоторого времени друзья хранили молчание.
— Ник, прошу тебя, сделай, как я говорю: возвращайся в Манчестер, — наконец прервал паузу Дэн.
Мартен взглянул на него.
— Ну, рассказывай остальное.
— Что за «остальное»?
— То, что ты от меня утаил. Ты знаешь что-то еще, причем очень важное. Я понял это в тот самый момент, когда ты встретил меня в аэропорту. Что же это?
— Ничего.
— Рассказывай.
— Ну ладно, — сдался Форд, трогая машину с места. — О чем была твоя первая мысль, когда ты прочитал в газете про найденный в парке труп?
— О Реймонде.
— Естественно. Его имя автоматически выскочило на поверхность твоего сознания, верно?
— Да.
— Но мы знаем, что Реймонд мертв.
— Валяй дальше. — Николас пристально смотрел на приятеля, ожидая продолжения.
— Когда я в первый раз услышал о раздетом и обезображенном трупе, обнаруженном в парке, но еще не знал, что это Альфред Нойс, я связался с одним своим приятелем из «Лос-Анджелес таймс» и попросил его выполнить одно поручение.
— Ну?
— Сегодня утром, когда ты уже находился в пути, я получил от него весточку. Так вот, из офиса коронера округа Лос-Анджелес дело Реймонда исчезло. Пропало все: фотографии, отпечатки пальцев… короче говоря, все материалы. Такая же история приключилась в управлении полиции Лос-Анджелеса. И в управлении юстиции Сакраменто. И в управлении полиции Беверли-Хиллз. И в управлении полиции Чикаго. Самое интересное: неизвестный хакер взломал базу данных ФБР и полностью удалил из нее все связанные с Реймондом файлы. Сейчас проверяют, не постигла ли та же участь материалы, хранящиеся в отделении Интерпола в Вашингтоне и полицейских ведомствах Сан-Франциско и Мехико. Как ты полагаешь, каков будет результат?
— Когда все это произошло?
— Неизвестно. — Дэн покосился на него, а потом снова перевел взгляд на дорогу. — Но это еще не все. В числе тех, кто проводил кремацию тела Реймонда, были три человека — двое мужчин и одна женщина, — которых, обвинив в различных нарушениях, либо уволили, либо перевели. Оба мужчины умерли с промежутком в три недели, а женщина бесследно исчезла, причем произошло все это в течение четырех месяцев после известных тебе событий. Сообщали, что она переехала жить к своей сестре в Новый Орлеан, но, как выяснилось, никакой сестры у нее там нет, а есть только дядя, который уже забыл, когда видел дорогую племянницу.
Мартену показалось, что к его шее прикоснулись чьи-то ледяные пальцы, как будто мертвец, поднявшись из могилы, решил по-дружески потрепать его по затылку. Примерно такое же чувство он испытал, прочитав в газете о том, что в парижском парке обнаружен голый мужчина, убитый несколькими выстрелами в лицо, только теперь оно было гораздо сильнее.
— Ты хочешь сказать, что Реймонд, возможно, до сих пор жив?
— Да ничего я не хочу сказать! Но мы с тобой знаем, что за ним дважды присылали самолет. Это значит, что он работал не один, и у тех, кто за ним стоял, денег куры не клюют.
Форд сейчас говорил то, что сам Мартен знал в течение всего этого времени и что беспардонно опровергал шеф полиции Харвуд, стремясь поскорее закрыть дело.
— А что с врачом, который констатировал смерть Реймонда в больнице?
— Его зовут Феликс Норман. Он уже не работает, сейчас двое ребят по моей просьбе пытаются найти его.
— Господи! А в управлении полиции об этом знают?
— Вряд ли. А если даже и знают, то ничего не предприняли. Оба мужчины умерли, на первый взгляд, естественной смертью, относительно пропажи женщины никто не заявлял, и кому вообще интересно рыться в старых папках и базах данных дела, которое давно закрыто и ни для кого не представляет интереса?
Впереди показалось круглое здание Барьер Монсо, одной из бесчисленных застав, возведенных по периметру старого города в конце XVIII века. А дальше раскинулся тускло-коричневый массив городского парка.
— Это здесь? Здесь нашли тело Нойса?
— Да, это парк Монсо.
Форд видел, как по мере приближения к парку в глазах приятеля появляется блеск, ощущал нараставшее в нем напряжение. Мартен внимательно рассматривал окрестности, пытаясь вычислить, откуда мог прийти и куда затем скрыться убийца. Полицейский, казалось умерший внутри его, вновь возродился. Именно этого Дэн больше всего боялся.
— Ник, держись от этого подальше, — голосом, полным тревоги, предупредил он. — Мы пока ничего не знаем. Дай сначала поработать мне с моими ребятами в Лос-Анджелесе, дай шанс французской полиции. Может, они найдут что-нибудь.
— Давай-ка мы с тобой для начала прогуляемся по парку и оглядимся, а там видно будет.
Через три минуты Форд остановил «ситроен» на рю де Танн, прямо напротив входа в парк. Ровно в 12.30 они вышли из машины и, перейдя залитый солнцем бульвар де Курсель, оказались перед удивительными по своей красоте воротами.
Не успели они пройти и двадцати ярдов по центральной аллее, как увидели впереди троих полицейских, стоявших неподалеку от высокой живой изгороди; ближе к ней вели беседу двое мужчин в штатском. Было ясно, что это детективы. Один из них, невысокий крепыш, оживленно жестикулировал и, по всей видимости, что-то объяснял своему собеседнику, который кивал и, вероятно, задавал вопросы. Он был моложе, значительно выше, и даже на расстоянии было заметно, что он не француз.
Джимми Хэллидей!
23
— Вали отсюда! Быстро! — яростно прошипел Форд. Мартен колебался. — Ну давай же, давай!
Наконец Николас повернулся и направился к выходу. Форд последовал за ним. Он бы не удивился, увидев здесь Вермеера, но — Хэллидей? Какого черта ему тут понадобилось?
— Именно об этом я тебя предупреждал! — Дэн поравнялся с приятелем.
— Давно он в Париже?
— Откуда я знаю! Я вижу его здесь в первый раз, а управление Лос-Анджелеса в этом расследовании участия не принимает. Он, наверное, приехал сюда как частное лицо.
— А детектив рядом с ним — тот, кто расследует убийство?
— Да, — кивнул Форд, — инспектор Филип Ленар.
— Дай ключи, я подожду тебя в машине. А ты возвращайся туда и постарайся что-нибудь разузнать. Тем более что Хэллидей тебя хорошо знает.
— Он будет спрашивать про тебя.
— Нет, он будет спрашивать про Джона Бэррона, — усмехнулся Мартен, — а его ты не видел с тех пор, как уехал из Лос-Анджелеса.
Мартен машинально изучал приборную доску «ситроена».
Джимми Хэллидей. Что бы ни говорили официальные лица из управления полиции, можно было предвидеть, что они пошлют кого-нибудь в Париж, услышав об убийстве, почерк которого не мог не заставить вспомнить Реймонда. А Хэллидей знал обо всем, что связано с Нойсом больше, чем кто-либо еще. Если предположить, что убийство Нойса заставило полицию Лос-Анджелеса вернуться к делу Реймонда, они уже наверняка обнаружили исчезновение всех связанных с ним материалов, и это не могло не натолкнуть их на мысль о том, что преступнику удалось каким-то загадочным образом покинуть больницу. Теперь же, когда все записи, касающиеся его, исчезли, а сообщники либо уничтожены, либо пропали без вести, и нынешняя его ипостась никому не известна, он, поправив здоровье, снова принялся за реализацию своего плана — с того самого места, на котором его так бесцеремонно прервали.