– А разве для этого нужны какие-то причины?
– Конечно, нужны! – выкрикнул Макс. – Нельзя просто так разбрасываться жизнями! Нужно ценить жизнь.
– Я устал, – тихо сказал старик. – Я хочу освободиться...
– Вы боитесь! – грубо оборвал Макс.
– В Яме полно опасностей, – кивнул старик. – Сырость, способная подорвать здоровье даже крепкого мужчины, крысы, переносящие множество болезней, работа на печать, которую не просто выполнять, люди, готовые убить за печать, стервятники... Нет ничего важнее печати, ведь она спасает жизни. Или есть? В Яме полно страхов. А в их зарождении виноваты люди... Люди – главный страх любого человека. Но я не боюсь. Больше не боюсь...
– Вы не в себе, – заключил Макс.
-- Макс! – Кирон положил руку ему на плечо и жестко сжал его. – Нам. Пора!
– Это вы боитесь, – сказал старик. – Вот вы и бегите. А я уже сделал свой выбор.
Кирон поднял Макса и потянул в сторону дома. Макс оборачивался и смотрел в пустые глаза мужчины, пока не скрылся за поворотом тоннеля. Вот он, живой, говорящий, думающий, – крутилось в голове. – Пройдет несколько часов и его не станет. Совсем. Он будет съеден!
До хибары, которую ребята называли домом, добрались довольно быстро, хотя расстояние от Гильдии было приличным.
– Забудь, – сказала Нира, заставив его вздрогнуть. – Такое часто случается в Яме. Тебе придется смириться с подобными вещами.
Макс отвернулся, не удостоив девушку ответом. Ему не хотелось говорить, не хотелось даже думать, но мысли неприятно давили, как будто пытаясь задушить его.
– Я не понимаю, из-за чего ты постоянно переживаешь? – прервала Эдра поток очередных дум своего брата. – После того, как мы оказались здесь, у тебя постоянно отрешенный вид. Ты какой-то озабоченный и непривычно молчаливый. От своей нервозности чуть что взрываешься! Я все понимаю, мы в розыске, но посмотри на остальных, – девушка провела рукой, показывая на ребят, – они ведь живут с этим. Мы живы и рядом друг с другом, разве не это самое важное?
Макс посмотрел на сестру. Она действительно не понимает, из-за чего я постоянно переживаю? – подумал он. – Я. УБИЛ. ЧЕЛОВЕКА. Этого вполне достаточно для того, чтобы замкнуться в себе. Но я не могу! Нужно быть сильнее... Нужно научиться жить с этим грузом. Нужно... спасти Эдру.
А старик? – Перед глазами Макса возникло лицо мужчины, испещренное глубокими морщинами. – Неужели она уже забыла о нем?
– Я не могу себе позволить думать, что нам ничего не угрожает, – немного подумав, ответил Макс. – Странно, что ты ведешь себя так, будто ничего не происходит. Хотя, если честно, мне это даже нравится... Хватит ребятам и одного унылого друга, в моем лице.
– А толку много от того, что ты терзаешь себя этими мыслями? Мы бы могли, наверное, немного расслабиться. А если что-то и произойдет, то будем действовать по ситуации.
Девушка сидела на лавочке, опираясь на нее руками, и монотонно покачивала ногами. Она на мгновение задумалась, а потом продолжила умозаключения:
– Все равно ко всем поворотам судьбы не подготовишься.
– И когда же ты стала таким философом? – Макс не смог сдержать улыбку. – Ты, в отличие от меня, большая умница, – уже серьезнее сказал он, не дожидаясь ответа сестры. – Ты похожа на отца. Его трудно было сломить. Помнишь, как он старался достать лекарство для мамы?
– А мама всегда шутила...
Она запнулась, и улыбка сползла с ее лица. Девушка посмотрела на брата, ее глаза наполнялись слезами.
– Даже когда она уже не могла ходить, она постоянно веселила меня. И когда папа пропал, велела нам быть сильными и заботится друг о друге. Я помню последний день с ней. Она сказала, что ты всегда защитишь меня, а потом рассказала историю из твоего детства, когда ты голышом убегал от нее и не давал себя одеть. Она улыбнулась, сказав, что любит нас, и заснула...
– Больше она не проснулась... – вставил Макс, с грустью посмотрев на сестру.
– Эта не самая худшая смерть, Макс. Я могла бы пожелать уйти так каждому – в родном доме, с самыми дорогими людьми.
– Ты так повзрослела, – вздохнул парень, – я это точно упустил...
– Я повзрослела очень давно, просто ты только сейчас это заметил. Я ценю то, что ты меня так опекаешь, но ты не должен заботиться только обо мне. Нам не исправить ничего, но мы можем с этим жить, общаться с ребятами и даже веселиться. Я хочу снова видеть твою улыбку и слышать твой смех.
Попробовать жить с грузом вины на сердце можно, но веселиться, увы, Макс пока не мог. Не хотел.