Где находится помещение Ищеек и тем более столовая и кухня он пока не знал. Да и с Эдрой он, как мог, попрощался, не стоило теребить ее нервы попросту. Парень решил отоспаться где-нибудь у ребят. В том же крыле, что и лаборатории, но уровнем выше, располагалась мастерская, обиталище инженеров, как говорил Дэкс, который так же, как и Рид, в бессознательном состоянии отлеживался дома. Логичнее всего было идти именно туда, даже с учетом того, что Кирон его недолюбливает.
Макс поднялся по лестнице на пролет выше, прошел еще несколько поворотов по коридору и на ходу толкнул дверь мастерской, от чего та с грохотом открылась. Кто-то вскрикнул. За столом, где были разбросаны инструменты, какие-то проводки, гайки и другие всевозможные мелкие детали, сидели Нира, Лиса и Кирон и бурно что-то обсуждали. Анид и Эдры не было.
– Макс, тебя что отпустили? – резко встав на ноги, спросила Лиса.
– До вечера, чтобы отоспаться, – запыхавшись, выдавил из себя парень. – Где девочки?
Кирон и девушки переглянулись, по лицам ребят было видно, что они нервничают. Неужели что-то снова стряслось?
– Эдра на кухне, не переживай, – быстро ответила Нира, – а вот с Анид все сложнее, ее вызвали для допроса. Мы думаем это из-за убийства медсестры. Мика сказал, что подозреваемые медики и работники лабораторий.
– Но ее даже не было в Гильдии во время убийства!
– Это просто формальность, – буркнул Кирон, – все будет... нормально.
– Что будет, когда они спросят о Риде? – начиная волноваться еще больше, спросил Макс.
– Все будет хорошо, Анид умная, она справится. В конце концов, он же мог просто заболеть. – Нира достала из ножен свое мачете и начала водить по лезвию каким-то камнем. – Они выставят все как самоубийство, вот увидите! Максимум отправят к Риду человека, который занимается расследованием. К тому времени мы поставим его на ноги.
– Знаете, – подала голос Лиса, лицо ее стало жестким и серым, – это не жизнь...
Все подняли головы на девушку. Лиса посмотрела на друзей и бросила быструю, вымученную улыбку, больше похожую на гримасу несчастья.
– Я так устала от всего этого! Я не верю, что человек рожден страдать и жить без цели в вечном страхе. Просто, этого не может быть...
– Прости, Лиса... – Макс подошел к девушке и провел рукой по ее волосам, – это все моя вина. Не стоило мне приходить в ваш дом и тем самым приносить столько бед.
– Я говорю не о тебе, Макс! – девушка рывком убрала руку парня со своих волос. – Я говорю о нашей жизни или, если быть точнее, о нашем выживании здесь. В Яме. И ты тут совершенно не при чем!
– Тогда зачем такие громкие заявления? Пока не произошло ничего непоправимого, ведь так?
– Не произошло ничего непоправимого? – Глаза Лисы вспыхнули огнем. – Мало того, что существование в Яме само по себе ужасно, так Коалиция Мира еще больше пытается все усугубить! Налоги, штрафы, рабство в Топках, стервятники... Даже Гильдия Теней в какой-то мере идет на поводу у законов правительства! Неужели ты не понимаешь? Неужели тебе не страшно, Макс? Сегодня ты идешь на охоту. А если... если вот так все кончится?
– Я, правда, не понимаю, к чему ты ведешь, – успокаивающим тоном заговорил Макс, – но тебе не кажется, что ставить меня в пример не правильно? Конечно, я боюсь. И, возможно, ты права, и Гильдия Теней придерживается каких-то законов Коалиции Мира, но, Лиса... Я преступник. Настоящий преступник! Я должен быть благодарен, что меня просто не казнили.
– А я думала, человек с поверхности будет больше противиться несправедливостям судьбы.
– Не понимаю. Чего ты от меня хочешь?
Девушка шмыгнула носом и покосилась на Кирона. Похоже, в отсутствии Макса, ребята обсуждали какую-то важную тему.
– Около трех лет назад, банда Одноглазого собирала людей для восстания, – Кирон неохотно начал рассказ, – люди не хотят жить под землей, никогда не хотели. Сейчас все больше детей остаются сиротами, их забирают наверх, а по достижении восемнадцати лет возвращают. Одноглазый был таким же возвращенным. Он рассказывал истории. Много историй. О солнце с ветром, о дожде с грозой, о том, как пахнет море... Много о чем. Люди слушали его и мечтали, что у них появится возможность, когда-нибудь это все увидеть. По мере того, сколько людей хотело его слушать, сколько людей хотело идти за ним, Одноглазый понял, что он будет бунтовать. Он не хотел мириться с тем, что кем-то решено, что он проведет остаток жизни под землей. Был бунт, скорее даже война. Жители Ямы были, как одна семья, они бились как со стражами, так и со стервятниками, хотели прорваться наружу.