Вне закона
Темнота… Холодно… И очень тихо. Нет ощущения тела. Только слабое осознание себя. Какое-то понимание в пустоте, что я здесь, и ничего другого нет. Нет ни мира, ни вселенной, ни тела - только я. Вдруг вдалеке еле слышный голос Марины:
- Привет, Димка! Я соскучилась! - голос становится чётче и громче. - Всего два дня тебя не было, а я так соскучилась! Проходи скорее - ужин готов.
- Привет, Марина! - отвечает мой голос, но не я. Я лишь только безучастный свидетель этого диалога.
Дальше смех, объятия, разговор постепенно утих и удалился.
И опять темнота и холод. Но постепенно приходит ощущение тела. Холод уже чувствуется не просто как холод, а как то, что замёрзли руки и ноги. Началась дрожь. Я сел. Ощупал себя. На мне всё та же моя адаптивная одежда, в которой и пришёл на операцию.
- Как хорошо, - подумал я, - сейчас будет тепло.
Адаптивная одежда бывает двух видов - с управлением от пульта, и с управлением мысленными командами. У меня дорогой второй вариант. Я дал команду одежде на нагрев, и моментально стало комфортно и тепло.
Глаза мало-помалу привыкали к темноте. Стали различимы длинные ряды носилок с лежащими на них телами угаснувших оригиналов. Их всех ждала не очень радужная судьба, хотя с другой стороны тоже новая жизнь. Здесь, в помещении с температурой воздуха чуть выше 0 градусов, они ждали новых операций, чтобы стать материалом для создания новых организмов. Угаснувшие тела расщепляли на атомы и использовали при генерации материи для новых тел. И всё это продолжалось по кругу. Так было проще всего. Весь необходимый набор атомов для генерации тканей организмов всегда был под рукой.
Я всё это понимал и не знал, что мне делать. Точнее не знал, что меня ждёт. Я должен сейчас лежать безжизненно, как все эти ровные ряды отработавших свой век оригиналов, и не волноваться ни о чём. Почему же я жив? Мысли вернулись к тому разговору с Мариной. Что это было? Наверное, что-то из рода телепатии. Тот другой новый, несомненно, это он вёл с ней этот разговор.
Надо было в любом случае выбираться отсюда, а уже на свободе спокойно обдумать ситуацию. Пробрался к двери, из-под которой пробивалась тусклая полоска света. Заперто. Встал сбоку от двери и стал ждать. Рано или поздно кто-то должен прийти. Ждать пришлось долго. Раздался щелчок электронного замка, автоматически включилось тусклое освещение. Двери бесшумно ушли в стены. В комнату, не обращая внимания на меня, весело болтая между собой, вошли два санитара, катя тележку с очередным материалом для новых операций.
Я аккуратно на цыпочках прокрался наружу из этого царства мёртвых. Одновременно мысленно формируя команды адаптивной одежде, чтобы сформировать фасон и расцветку формы санитаров. Удалось не сразу, но с нескольких попыток - остался доволен. В какой части здания больницы я находился, было для меня загадкой, потому что сюда уже попал без сознания. Принял уверенный вид и пошёл прямо, стараясь краем глаза ухватывать планы эвакуации, развешанные по стенам, чтобы точнее определить направление к выходу. После минут двадцати блужданий по хитрым длинным коридорам и этажам больницы удалось выйти в вестибюль. Уже виден был выход.
- Дмитрий Васильевич, - услышал я за спиной голос.
И мне на плечо легла чья-то рука. Я вздрогнул от неожиданности, резко обернулся, хотя уже по голосу узнал профессора Сергея Петровича. Так мы и стояли, несколько секунд глядя друг на друга. Мой взгляд перемещался с его прищуренных глаз на выход и обратно. У него был вид уставший, но не удивлённый. В его глазах читалось: “Эх, ну что же, дружок, не лежится тебе спокойно сейчас там же, где и все, теперь придётся опять на тебя тратить время”.
- Дмитрий, что же вы собрались уходить не попрощавшись? - нарушил он молчание первым. - Зашли бы сначала ко мне.
- Я думал, в этом нет необходимости.
- Давайте пройдём ко мне в кабинет и обсудим эту ситуацию. - сказал он немного прокашлявшись и подтолкнул меня за локоть к лифту.
Кабинет профессора был большим, уютным, тихим. Искусственный ковёр на полу дополнительно гасил все шумы. За окном вечерело. Хозяин кабинета предложил расположиться в большом мягком кресле, которое стояло с одной стороны стола. Сам он сел напротив. Я сел. Кресло было такое мягкое, что сразу захотелось полностью в нём расслабиться и уснуть. Но тон и взгляд профессора заставили забыть об уютности кресла.