Элис знала, что Льюис должен вскоре выйти из тюрьмы, и он ей часто снился; причем в этих снах он всегда был еще совсем мальчиком, его все время куда-то уводили или он терялся; в некоторых снах она и себя видела ребенком и даже не всегда могла понять, была ли тогда она им или собой.
Она проследила за тем, чтобы комната Льюиса была готова к его возвращению. Она проветривала ее, просила Мэри перестилать постель, проверяла, вытерта ли пыль, после чего снова закрывала дверь. Она не знала точно, сколько времени его еще не будет, а сам он не писал, когда освободится. Она думала, что, если он не приедет сюда, они так и не узнают, куда он делся.
Лето выдалось жарким, и они постоянно оставляли окна и полностью застекленные двери в сад открытыми; в доме часто было так же жарко, как и снаружи, и падавшие на ковер солнечные лучи делали его горячим. Элис пошла к себе в комнату, чтобы проверить, как выглядит, затем спустилась в кухню и отдала Мэри распоряжения относительно ужина. После этого она села в гостиной у неразожженного камина и попыталась читать, сама не зная, ждет она Льюиса или нет.
Перрон в Уотерфорде был пустынным. Льюис сошел с подножки вагона и не увидел ни единого человека. Деревья аркой нависали над дорогой, и пробивавшийся сквозь их ветви солнечный свет разукрашивал мостовую светлыми пятнами. Льюис шел, понурив голову, а когда услышал позади себя шум автомобильного мотора, просто отступил к обочине, не поднимая глаз.
Машина проехала мимо. Затем остановилась. Он слышал, как она дала задний ход и поравнялась с ним.
— Эй! А я тебя узнала.
Рядом с ним стоял автомобиль с открытым верхом, за рулем сидела белокурая девушка. Это была Тамсин Кармайкл, и она улыбалась ему.
— Привет, Тамсин.
— Я не знала, что ты вернулся!
— Вернулся. Только что.
— Запрыгивай. — Он не двинулся с места. — Так ты собираешься садиться или нет?
Он сел на переднее сиденье «остина» — рядом с ней. На Тамсин были короткие белые перчатки и светлое летнее платье. После того первого взгляда на девушку Льюис теперь отводил от нее глаза, глядя на проплывающий мимо ландшафт.
— Ну, как ты? — бодро спросила она таким тоном, будто он только что набрал сотню в крикетном матче. — Ты абсолютно ничего не пропустил. Я тебя уверяю. Кэролайн Фостер вышла замуж, но, знаешь, если не считать этого, мне кажется, за это время больше вообще ничего не произошло. Ты сейчас домой?
— Да, если можно.
— Можно. Для меня это не такой уж и крюк.
Тамсин высадила его в начале подъездной аллеи и уехала, помахав на прощанье рукой в перчатке; шум автомобиля быстро стих. Вряд ли она понимает, подумалось Льюису, что для него значило такое ее любезное поведение по отношению к нему. Но он тут же забыл о ней, потому что перед ним был дом его отца. Да, теперь он был дома.
Он шел по дорожке, чувствуя себя так, будто все это ему снится. Когда он постучал, дверь открылась почти мгновенно. На пороге стояла радостно улыбающаяся Элис.
— Льюис!
— Элис… Ты знала, что я приеду?
— Мы знали, что тебя должны освободить. Ой, прости. Здравствуй.
Он шагнул через порог, она закрыла за ним дверь; какое-то время они смотрели друг на друга в полумраке прихожей, потом Элис поцеловала его в щеку.
— Ты вырос, — сказала она. — Мы просто не знали, приедешь ли ты. Ты выглядишь по-другому. Твоя комната ждет тебя.
Льюис отправился наверх, а Элис осталась в холле, раздумывая над тем, позвонить ли ей Джилберту, чтобы сказать, что Льюис вернулся, и действительно ли Льюис выглядит иначе, как ей показалось сначала, или она просто плохо помнила, каким он был.
У нее возникло такое чувство, будто в их доме появился мужчина, причем мужчина незнакомый. Он сидел в тюрьме, и она понятия не имела, через что ему пришлось там пройти; к тому же он всегда был непредсказуемым. Ей было тревожно, и она осталась ждать в холле, потому что Джилберт уже должен был уйти из своего офиса и звонить ему было некуда.
Спальня Льюиса была примерно такого же размера, что и его последняя камера в Брикстоне; ну, возможно, немного больше. Стены там были зелеными, а не белыми, и в камере он был не один. Он поставил коробку на кровать, подошел к окну, закурил сигарету и выглянул в сад.