Эта история, когда я обнаружил тётю, произошла на третьем году нахождения меня в общежитии. Тогда всё стало другое, и я не раз ещё возвращался к пристрастию наркотиков и алкоголя, но это возникало на порядок реже. У меня был один приятель, который учился на последнем году своего обучения. Как-то мы с ним разговорились, и он мне рассказал о случае у его отца на работе. Его отец занимал чиновничью должность в полиции. В том самом отделении нередко занимались поиском пропавших людей и успешно. Тогда он затронул случай, что был найден ушедший из дома ребёнок, которого нашли на другом конце страны спустя десять лет. Ему уже было где-то двадцать с лишним лет. Я тогда и решил обратиться к этому приятелю и, как получилось, не зря.
– Ваша жизнь отличается от моей практически всем, Михаил. Вам столько пришлось пережить и я хочу вам сказать, что вы теперь не один, я – ваш друг, как и вы – мой. И не смейте больше говорить, о том, что вы один – это не правда.
– Знаете что, в таком случае нам стоит перейти на «ты», – сказал я и улыбнулся.
– Что же это мы действительно, всё «вы» да «вы». Как в каком-то девятнадцатом веке, – засмеялась Софья.
– Честно говоря, до того момента когда мы с тобой заговорили и познакомились, я почти каждый раз, при встрече с тобой, хотел завести беседу, но моя застенчивость как-то всё не позволяла мне это сделать. Вот даже в тот день нашего знакомства, ведь тогда я тоже был настроен, чтобы с тобой заговорить, сказать честно, я ждал тебя.
– И всё-таки как замечательно вышло, что я с тобой заговорила.
– Да, ты спасла меня, иначе бы я не знаю смог бы я тогда это сделать.
– Вот как? Всегда рада.
– Слушай, а вот ты говоришь, что твоя жизнь не такая как у меня. В чём именно не такая? Может, расскажешь о себе?
– Ну да, это верно. У меня небольшая семья: мама, папа, мой младший брат и я. Отношения между всеми хорошие. Семья у меня рабочая, среднего достатка. Я всегда любила детей, испытывала к ним приязнь, и решила посвятить им свою жизнь. Сразу после школы я именно по этой причине пошла учиться на педагогический. Меня всегда интересовали дети; у них в голове абсолютно простые мысли, и они задаются абсолютно простыми вопросами: «почему небо синее?», «откуда берётся радуга?», «откуда берётся снег и дождь?» и так далее. Мы это всё понимаем и знаем, но, честно говоря, и то не все. Им нет дела до тех проблем, которыми мы задаёмся, и поэтому я считаю, что большинство наших проблем мы выдумываем, потому что дети отлично живут без них. Вообще, мне интересно понимание мира детьми: оно такое простое, что взрослые считают его несерьёзным. Я же, как раз наоборот, думаю, что они видят истину, просто говорят её слишком простыми словами, от которых люди отвыкли. И в целом, дети изначально как кусок дерева, а учитель – он как столяр: что он решит сделать из этого куска дерева, таким оно и будет. Причём, после этого его будет трудно изменить…
Далее мы говорили ещё о многом и долго. Мы говорили без принуждения, будто плыли по течению – не используя дополнительно никаких действий. Я наслаждался её рассказами, её улыбкой и смехом. Эти чудные часы простого разговора с человеком переворачивали все мои прежние представления о людях, в том числе и о себе. Когда-то я думал, что одиночество – это действительно важная часть моей жизни, но как я тогда ошибался. Слишком ошибался.
5
Я желал бы говорить с ней вечно, но нам пришлось расстаться. Я проводил её до двери, растягивая последние секунды моего счастья. Именно счастья, потому что она давала право на моё счастье, а без неё всё казалось не таким, жизнь сразу же наполнялась ожиданием, ожиданием её. Когда мы подошли к двери, она вдруг промолвила:
– Мне очень понравилось у тебя, у тебя чудесная квартира и ты замечательный собеседник.
– Надеюсь, ты пожелаешь завтра снова ко мне заглянуть? – с нетерпением спросил я, покраснев от одолевшего меня стеснения.
– Да, я была бы не против. Я непременно приду к тебе завтра, – сказав это, Софья нежно поцеловала меня в щеку. После этого она торопливым шагом удалилась вниз по лестнице, не оглянувшись, и не дав, таким образом, разглядеть напоследок её прекрасного личика.
Я стоял в дверном проходе и гладил щеку, которая была осчастливлена её поцелуем. Для меня это было наивысшим подарком моей судьбы. Я не смел желать об этом, не смел допускать мысли в моей голове. «Софья – благородная и чудесная девушка, – думал я, – неужели я ей нравлюсь?»
Мы закончили наше времяпровождение спустя три-четыре часа после его начала. Время только подходило к вечеру, в моей голове были снова сотни мыслей, одна сменяющая другую. Я сел за мой стол, который так давно не чувствовал моего тепла. Я размышлял о ней и завтрашней встрече, которая в разы оказалась долгожданнее сегодняшней. Я начал писать, и мысли о морали и устройстве жизни на время затмили чувства о ней.