Но нам, разгорячённым только что произошедшим сражением и выбросившим все неприятности из головы, её многозначительный тон не показался таким уж зловещим. Мы быстро покидали невидимыми руками мячи в корзину и, кое-как поправив форму, выстроились у входа.
- Мы готовы, уважаемая. - Доложила Марина.
И, спустя несколько минут, которые понадобились для того, чтобы добраться до кабинета Ректора, уже входили в приёмную.
- Мистер Гордон ждёт вас. - С любопытством разглядывая нашу разгорячённую компанию, уведомила секретарь. И, кивнув на ведущую в святая святых дверь, предложила. - Заходите.
- Ваши Высочества, Марина Алексеевна, господа курсанты. - Кивком приветствовал нас Абрахам Гордон. И, поднявшись из-за стола, удостоил отдельного рукопожатия Такеши Йошинори. - Рад видеть тебя, друг. - Он пристально посмотрел бывшему Императору в глаза. - Хотя, и по такому весьма неприятному поводу.
- Здравствуй, Абрахам. - Ответил Такеши. И, кивнув на стоящие вдоль "ножки" Тэ-образного стола стулья, спросил. - Мы присядем?
- Безусловно, дорогой Такеши. - Поспешно согласился Ректор. - Располагайтесь поудобнее. Тем более, что разговор нам предстоит непростой и долгий.
Когда все устроились, Абрахам Гордон включил висящую на одной из стен телевизионную панель и на экране замелькали кадры, показывающие начало субботнего инцидента. Мы, в полном молчании просмотрели смонтированный кем-то фильм, где наказанные мной недоумки, сначала вовсю выпендриваются и бросаются оскорблениями, а потом, жалкими раздетыми обрубками, валяются на мостовой, перед входом в корпус, где находился медпункт.
- Вижу, что инициаторами этого, гхм... - Ректор на секунду запнулся, подыскивая подходящее слово, противостояния, были не вы. - Он выставил перед собой раскрытые ладони, сходу пресекая нашу попытку начать обвинения. - Признаться, пока не понимаю, что послужило поводом для столь необоснованных претензий со стороны старшекурсников, но! - Тут Абрахам Гордон сурово нахмурил брови, подняв указательный палец, жёскто закончил. - Кто дал вам праве вершить самосуд? К тому же, действуя столь чудовищными и поистине бесчеловечными методами?
- По моему, все присутствующие ясно слышали слова моего однокурсника, господина Такеши Йошинори. - Мягко и терпеливо, словно разговариваю с олигофреном, начал я. И процитировал высказывание бывшего Императора, невольно подавшего мне идею этой пикантной казни. - Согласно положению от тысяча шестьсот пятьдесят четвёртого года от Рождества Христова, "лица, посягнувшие на честь и достоинства особы королевской крови подвергаются четрвертованию".
- Вы это серьёзно, молодой человек? - С деланным удивлением поднял брови до этого молчавший мужик в с генеральскими погонами. - Мало того, что законы Королевства Швеция не легитимны на территории Японии вообще и Военно-Магической Академии, которая вообще находится под эгидой Организации Объединённых Наций, в частности, так вы устроили самосуд. - Он раскраснелся от гнева и, как ему казалось, грозно надувал щёки. И, ослабив узел галстука, затруднявший дыхание, упёрся кулаками в стол. - И чем, скажите пожалуйста, не угодила вам сегодняшняя жертва?
- Всё тем же. - Сложив руки на груди и откинувшись на спинку стула, спокойно ответил я. - Он прилюдно подстрекал подельников к убийству трёх особ королевской крови и преподавателя психологии Марину Алексеевну.
- Насколько я понял из предоставленной в наше распоряжение записи вашей стычки, прозвучал призыв "бей их".
- Бей, убей! - Равнодушно пожал плечами я. - Какая, в сущности, разница? - Я посмотрел прямо в глаза накручивавшему себя генералу и начал обрисовывать собственное видение ситуации. - Те, кого я наказал первыми, пытались третировать моих друзей. Вынуждая, тем самым, покинуть Академию. То есть, по сути, склоняя к дезертирству. А этот позорный поступок, карается отправлением в концентрационные лагеря для не вписавшихся в систему одарённых. Что, по сути, обозначает конец не только карьеры но и, как правило, жизни. - Я пробарабанил пальцами по столу и, чуть понизив голос и добавив рокочущих интонаций, вкрадчиво поинтересовался. - Скажите пожалуйста, господин Генерал, какое наказание предусмотрено для действий, направленных на ослабление духа курсантов и подрыв мощи Военно-Магической Академии?
Слегка опешивший от моей спокойной отповеди, высокий военный чин ещё больше налился багрянцем и в изумлении отрыл рот.
"Должно быть, привык горлом брать". - Презрительно подумал я, глядя на задыхающееся от возмущения начальство. - "Раскроет ляпу и, вуаля! Всё вокруг оправдываются и, значит, по определению, виноваты. А он, гнида такая, как всегда прав, и весь в белом".