Первое, на что натыкается мой взгляд — это голый живот Мии.
Он плоский, с нежной шелковистой кожей, которая так и напрашивается, чтоб ее облизали. Я поднимаю глаза и, конечно же, не могу не задержать взгляда на ее груди.
Если только она поднимет руки вверх над головой, они однозначно покажутся из-под края футболки.
О, святой Боже! Какого черта со мной происходит?
Она пожертвовала своей футболкой, чтобы помочь Дозеру, а я, как последний кретин, которому сперма ударила в мозг, стою и разглядываю ее формы.
— Я тебе должен футболку, — я показываю на ее оголенный живот, который я только что плотоядно рассматривал.
Она смотрит вниз. Ее щеки стали пунцовыми, и она тут же прикрывает голую кожу руками.
— Не беспокойся о футболке. Она самая дешевая, из Уоллмарта.
Она водит дорогущий Мерседес и носит вещи из Уоллмарта? Эта девушка никак не укладывалась у меня в голове.
— Уверена?
— Уверена.
Слегка кивнув, я поворачиваюсь и иду к ресепшен.
Я знаю, что она идет следом, поэтому, когда я подхожу к ряду стульев, я отхожу в сторону, позволяя ей первой сесть на кресло и затем сажусь рядом с ней.
Видите, я не совсем конченный засранец, я умею быть джентльменом.
Я наклоняюсь вперед, уперев локти в колени. Мои руки до сих пор болят после таскания Дозера. Я нахожусь совсем близко от Мии. От нее пахнет так же как и вчера — ванилью.
Никто не имеет права так вкусно пахнуть. Это затрудняет работу моего мозга. Или он вообще на хрен перестал работать, если вы понимаете, о чем я.
Я не помню, чтобы я когда-нибудь так сильно хотел какую-нибудь девчонку. Я просто «счастливчик», что не имею права даже дышать в ее сторону.
— Спасибо...за все, что ты сделала для Дозера, — говорю я. Я не смотрю на нее. Если я хочу сохранить ясность мыслей, то тогда это просто отличная идея — избегать с ней взгляда.
— Не за что.
У нее такой мягкий голос, точно такой же, как и ее кожа. Мягкая и горячая, и могу поспорить, что она очень узкая там, внизу...
— Я люблю собак, — продолжает она, — животных вообще. Они намного добрее, чем люди.
В ее голосе внезапно появляется грусть, и я, не в силах больше сдерживать себя, бросаю на нее взгляд.
Уголки ее губ опущены вниз, и я отмечаю про себя, что те ужасные солнечные очки все еще на ней.
— Можешь снять свои очки, знаешь ли. Здесь только мы, и я уже видел то, что ты под ними прячешь.
Все ее тело напряглось.
Между нами повисла долгая пауза, во время которой Мия даже пальцем не пошевелила. Я даже не уверен, что она вообще продолжала дышать. Интересно, я опять сказал что-то не то?
Я не хочу расстраивать ее. Почему? Я сам толком не знаю.
Я обычно никогда не интересуюсь эмоциональной стороной женщин. Но с ней все как-то... по-другому.
Она подносит руку к лицу и убирает очки.
Я вижу, как дрожат ее тонкие пальцы, пока она складывает дужки очков внутрь и кладет их себе на колени, прикрыв рукой.
Затем я замечаю на костяшках ее правой руки загрубевшую, местами ободранную кожу. Я это заметил, потому что эти мозоли выглядят неестественно по сравнению с остальной ее нежной и идеальной кожей.
Может, у нее экзема или что-то в этом роде?
Я поднимаю свой взгляд на ее лицо.
Ее глаза закрыты. Синяк так четко виден.
Во мне снова закипает ярость, такая сильная, что я могу пробить кулаком дыру в стене, и она все равно не уляжется.
Я сжимаю руки в кулаки на коленях.
— Этот ублюдок, который сотворил с тобой такое...?
Она кусает себя за губу и смотрит в сторону.
Пещерный человек внутри меня в этот момент бьет себя в грудь, готовый вытрясти все дерьмо из этого мерзкого ублюдка, который посмел ее обидеть. Ни одна женщина не должна терпеть подобное. Особенно не она. Однозначно не она.
— Я могу накостылять ему, Мия. Скажи всего одно слово — и он покойник.
Я слышу, как она судорожно делает вдох. Огромные голубые глаза встречаются с моими.
Боже, она невероятно красивая. Даже с синяком под глазом.
Ее глаза настолько прекрасны, насколько я и предполагал. Они одного цвета с водами лагуны.
Закончив школу, я отправился путешествовать с несколькими своими друзьями — это было до того, как заболела мама и мне пришлось вернуться домой. Мы были на Ломбоке, острове в Индонезии, где мы взобрались на гору Ринджани. Там была лагуна, в которой горячая вода никогда не остывает из-за активного вулкана в недрах горы. Та вода была чистейшего синего цвета. Все возможные оттенки смешались вместе, чтобы произвести самый необыкновенный оттенок синего, какой я когда-либо видел.