Она хотела было возмутиться, но наткнулась на мой серьезный взгляд. С этого дня она появлялась у нас два раза в неделю. Зато стал пропадать муж. Работа, дела. Да, знаю я твою работу. Двадцать лет как знаю.
Зато меня радовал сын. Моя единственная отдушина. Мой единственный мужчина, который меня не предаст. Моя радость, моё маленькое счастье. Он был очень похож на меня в детстве, почти точная копия. Словно для себя и рожала, без посторонней помощи.
Муж к нему почти не подходил. Так, заглянет, улыбнется и уйдет. Никогда за все это время не брал на руки, не качал, не кормил. Словно не мечтал о маленьком комочке, не просил меня подарить ему сына.
Мой уютный мир рушился как карточный домик на ветру.
Два месяца назад.
Ульяна.
В отделе ЗАГСа работала одна из моих постоянных клиенток. Когда я пришла в её кабинет, то она очень сильно удивилась. Выслушав мою краткую историю, она согласилась помочь с разводом. Ускорить его процесс, если точнее. Пусть это было и незаконно, но реально.
Правда для начала, мне следовало «обрадовать» своего мужа. Чем я и занялась вечером. Вещей моих в квартире почти не осталось. Все документы давно находились в новом месте. Там же меня ждала Оля с Тимофеем. У меня на все было ровно два часа. Надеюсь, сын не устроить истерику подруге и позволит маме полностью решить все дела.
Я выбрала как раз такой момент, когда у нас была Алла. Я попросила их пройти в зал, включила заранее приготовленную флешку, и стала наслаждаться картиной. Как только на экране появилась сладкая парочка, сестра побледнела и испуганно посмотрела в мою сторону. Я стояла у дверей, сложив руки на груди.
- Уль, это не то, что ты подумала! – с жаром сказал муж.
Я лишь рассмеялась.
- Можешь до последнего отрицать очевидное, не настаиваю. Но на развод уже подала.
Руслан вскочил со своего места.
- Я не подпишу!
- Подпишешь, еще как подпишешь. Вы же не хотите, чтобы наши близкие родственники лицезрели вот это, - указываю рукой на телевизор.
- Ты этого не сделаешь! – пищит Алла. Да, она боялась огласки. Отец ей за это шею свернет. Только я все равно покажу ему эту запись и другую.
- Почему же, еще как сделаю. Чего мне стоит? Ноги об меня вы уже вытерли, унизили. Терять то больше нечего.
Муж выхватывает флешку и ломает её пополам. И он думает, что у меня нет копии? Дурак. Однозначно.
- Ребенок будет со мной! – цедит он сквозь зубы.
Угу, конечно. Только ты дорогой уже опоздал. Мои юристы вовсю работают уже как две недели. И сейчас могут мне дать точный ответ, что я останусь с дитем. Но молчу. Пусть теперь он попыхтит. На стенку кладу ему приглашение из ЗАГСа и выхожу.
Алла бежит за мной, заливается слезами и просит прощения. Отстраняю её от себя.
- Я тебя ненавижу… И ты еще смеешь прощения простить? Может, мне сделать вид, что ничего не было?
Она хватает ключи от моей машины и выбегает из квартиры.
- Овца, - иду за ней следом и не успеваю. Она резко трогается с места. И скрывается за поворотом дома. Качаю головой.
Вот чем она думала? Хотела сделать так, чтобы я до родителей не доехала? Или что? На своей не суждено было уехать?
Вызвала такси, поехала на квартиру.
- Как все прошло? – спрашивает Оля, прикрывая за собой дверь в комнату.
- На меня даже не кричали, не обозвали. В целом, ожидала худшего. И знаешь, наверное, они были в шоке. Завтра начнется самое интересно.
Но самое интересное началось ночью, когда мне позвонил взволнованный отец и спросил, как я.
- А что случилось? – вышла в коридор, чтобы не будить сына.
- Твоя машина всмятку, ты не отвечаешь ни на звонки, ни на смс. Дома тебя нет.
- Алла где? – внутри какое-то странное чувство.
- Рядом со мной, - отвечает после молчания.
- Так вот, она мою машину угнала и разбила. Скажи ей, чтоб возместила мне ущерб. И раз такое дело, открой свою почту. Там тебе от меня небольшое послание. Можешь не перезванивать.
Но он перезванивает через два с половиной часа. Голос глухой и безжизненный. Он не извиняется за дочь, не просит её простить, просто спрашивает, нужна ли помощь при разводе.
- Руслан хочет сына забрать себе, - говорю спокойно. Папа может и обижаться на меня, но мужик он правильный.
- Не получится, я помогу. Ты где? – он долго ждет моего ответа.
- Я снимаю квартиру. Не спрашивай, где.
- Хорошо, - он отключается, а я наконец-то забываюсь сном.
На следующий день мне на карту перевели деньги за разбитую машину. А через два часа я забрала в личное пользование автомобиль сестры.
Она со мной попыталась поговорить, но я лишь предупреждающе взмахнула рукой. Все дни напролет мне звонил и писал бывший муж. На телефонные звонки не отвечала, а вот сообщения читала с удовольствием.
«Ты зачем обо всем рассказала, меня с работы теперь прут»
«Ты охренела, меня зажали сегодня и требуют отказаться от ребенка!»
«Ты чем думала, когда этих мужиков на меня насылала!»
А я не думала, я так же охреневала как и муж. Потому что папа развил такой прессинг, что выбора у когда-то любимого мною мужчины просто не оставалось. Он в самые короткие сроки подписал документы о разводе. Но за сына пытался бороться. Переходил на угрозы, призывал к совести, давил на жалость. Ага, так я и повелась, как же. Тихонько читала сообщения, посмеивалась его изобретательности и молчала.
Месяц назад
Ульяна.
Я, как и любая бы женщина на моем месте, ломала голову над одним и тем же вопросом: «Почему?» Почему меня так некрасиво бросили, почему мне изменили, почему вдруг такая сильная любовь переросла в холодное существование друг с другом.
Я думала и не могла найти ответа. Я же все делала, как и раньше. Да, в силу сложной беременности очень много времени проводила в больнице на сохранении. Но когда возвращалась домой, старалась быть примерной хозяйкой, заботливой и любящей женой. На мозг никогда не капала, не наглела. Ничего не просила и не донимала.
Свои вопросы я не хотела задавать Руслану. Показывать тем самым свою уязвимость? Нет, я просто буду делать вид, что меня ничего не беспокоит.
На выходных я поехала к родителям, впервые за эти месяца. Папа приглашал меня в гости, хотел повидаться с внуком, да и просто поговорить. Он чувствовал свою вину за все, что со мной произошло. Сколько бы я его ни переубеждала – бесполезно. Ведь после нашей первой ссоры, они перестали звонить, а я в них нуждалась. Отец признал, что слишком сильно на меня стали давить, но все из-за любви к внуку. Даже прощения просил. И я простила. Его. С мамой у нас до сих пор был бойкот. Она всегда любила Аллу немного больше меня, и уверена, что найдет тысячу и одно оправдание её поступку. И я была права.