- Мистер Бёд?
- Да, мистер Пилл?
- У меня к вам вопрос... – пациент слегка замялся, растирая ручку кресла, на котором он расслабленно сидел, - Могу ли я исправить… все ошибки в жизни?
Этот вопрос волновал не только его, но и абсолютно всех людей в мире. Особенно тех, чьи ошибки запачканы чужой кровью.
- Как сказал один мудрый человек: «Если ошибку можно исправить, то, значит, она не была ошибкой», - сегодня я отдал предпочтение цитатам «великих людей», - Если вам не удаётся повлиять на ситуацию, и вы не можете её исправить, то используйте данный опыт, чтобы не повторить ошибку. Так что, дерзайте. Но только в пределах разумного.
В глазах мистера Пилла всё ярче загоралась надежда, что пребывание в местах лишения свободы – это не конец пути, и есть шанс исправить свои ошибки, переставая бесконечно обвинять себя. Как и все заключённые, больше всего он хотел простить себя. Чувство вины способно убить любую надежду и остатки сломанной души. Довольно, страшная вещь, так как человек мог прийти к отчаянию, и уже потом становится неважно, какие последствия произойдут.
- Спасибо вам огромное, мистер Бёд!
- Думаю, на этом пока мы закончим.
Мои пальцы нажали красную кнопку. Вошедшая охрана направилась к мистеру Пиллу. Он уже выучил все необходимые действия. Каждый мой пациент вставал лицом к стене, замкнув на спине руки. Только в моём кабинете некоторые заключённые могли освободиться от наручников… от тяжёлых оков их судьбы.
- До свидания, доктор! – его оживлённый голос пробудил улыбку на моём лице.
- Всего доброго.
Мистер Гаррет Пилл. Заключённый под номером 8135. Убийство миссис Хелен Пилл, являющейся его женой.
Диагноз: параноидное расстройство личности. Чрезмерная склонность к недоверию и поиску скрытого, враждебного смысла там, где его нет, привели к убийству его жены. Ревность, подкреплённая ссорой с супругой, и домашним насилием в прошлом, стали спусковым крючком для его деяния.
К сожалению, при данном диагнозе практически бесполезна медикаментозная терапия. Мистер Пилл часто жаловался на нарушение сна, поэтому я выписал ему снотворные. Основа лечения заключалась в комплексе всех методик психотерапии. Но даже это не давало полную гарантию исцеления.
Ему нравились сеансы психотерапии. Он раскрывался и даже радовался, что хоть кто-то выслушал его. Похоже, никто не хотел слушать его бредни о подозрениях и попытках угрозы, якобы исполняемые другими людьми. Хоть это и не правда... Но для него реальность была именно такой.
До убийства мистер Пилл не подозревал, что болен. Содрогающиеся руки впивались в раскладное кресло, где обычно другие заключённые рассказывали о своих переживаниях. Зубы скрипели, а глаза следили за каждым моим движением. Так было, когда его привели ко мне на первые сеансы. Зато теперь он приходил на психотерапию расслабленным. Также подметил, что я единственный, кто не покрутил указательный палец у виска при озвучивании его мыслей.
Меня в принципе нечем удивить. За всю практику и не такие мысли озвучивались в стенах моего кабинета. А сколько кошмаров снилось, когда я только начинал работать здесь… Сложно вспомнить причину – почему я согласился работать именно в «Уэйстлэнде». Мало конкуренции, отличный опыт – заманчивое предложение для начинающего специалиста. И плевать, что приходилось лечить заключённых. Они же тоже люди, и им также необходима психологическая помощь.
Практически каждый пациент оставлял отпечаток в моей памяти. Зато раздутые проблемы обычных людей не казались трагедией. Может поэтому я не смог обзавестись обширным кругом знакомых и друзей. Происходило обесценивание их переживаний из-за сравнений с проблемами моих пациентов. Но я и не мог сказать, что отдавался полностью безразличию. Со стороны я выглядел, как прожжённый до костей скупой человек, который не умел понимать эмоции других. Хоть я и получил достаточно подробный опыт в жизни через заключённых, но сострадание мне не чуждо.