Звонкий звук ударов доньев стаканов об стол резал мне слух. Сегодня много людей. В принципе, это не удивительно. После напряжённой рабочей недели человек нуждался в расслаблении. Лучшим и проверенным средством побега из реальности являлся алкоголь. И, похоже, мой друг начал пить ещё до встречи со мной. Интересно, от чего он хотел сбежать? Оливер не похож на того, кто бы подвергался каждодневным трагедиям, хоть и любил избегать ответственности.
- Как Виола?
Посмотрев на покрасневшее от градуса лицо друга, логическая цепочка сомкнулась. Вот и причина побега. Он медленно поставил стакан. Пробежавшая дрожь по пальцам не позволила поспешно избавиться от предмета. Яркие карие глаза опустились вниз, а свободной рукой он обеспокоено растрепал свои русые волосы.
- Мы расстались.
Дыхание тяжёлое, потоотделение повышено, лицевая мускулатура напряжена. Всё его состояние говорило о душевной боли и действии алкоголя. Даже с другом я подключал врачебный анализ. Но теория не совсем то, что нужно человеку в минуты горя. Его внутренняя боль оставляла заметные отпечатки пальцев на стакане. Моя рука потянулась к дрожащему плечу.
- Соболезную.
- Говоришь так, будто она умерла, - улыбка пронеслась на несколько секунд и исчезла.
Порой правильные слова бесполезны. Нет того смысла, который ищет человек, нуждающийся в них. Все и так знали слова поддержки. Только иногда они звучали, как отговорка, чтобы не слушать всю историю полностью и при этом поступить по закону морали и совести. Нет. Если действительно хочешь помочь, то выслушай его правду до конца.
- Как это случилось?
Оливер повернулся ко мне. Он ждал мой знак согласия, что я готов его выслушать.
- Ты же знаешь, что можешь всё мне рассказать.
Все маски сорваны. На лицо и глаза словно пролили алую краску. Сколько ресурсов своего организма он терял в данный момент. Но по-другому боль не пережить. Особенно потерю. Каждый человек что-то или кого-то терял, погружаясь в пустоту. Но на самом деле, нам так казалось. Это не она оставалась шрамом в наших сердцах. Такие раны гораздо сложнее лечить. Приходилось вслепую искать болевую линию. Она невидима, но очень ощутима в моментах, когда человек сталкивался с травмирующим событием.
- Она пришла ко мне и сказала: «Я нашла другого».
- И что ты сделал после этого?
- А что мне оставалось? Отпустил, - очередной стакан со жгучей жидкостью разглаживал прерывистый голос, - Хоть это и чертовски сложно.
Губы ёрзали, боясь, что с каждым словом, связанным с Виолой, полностью лишалось самообладание. С каждым заходом алкоголя голос Оливера теплел, всё дальше забивая трещину в сердце. Иллюзия, накрывающая с головы до ног, проносилась вспышкой, а потом на смену приходила реальность, остужая эффекты алкоголя. Я даже не понимал, что и когда побеждало. Эмоции, боль или… разум? Его головной мозг размазывал границу между ними. Ему всё равно, в каком сейчас времени он жил. У него есть только боль и полный стакан «исцеляющей» жидкости.
И всё же предел существовал. Невнятная речь с повторяющимися вопросами стала признаком прекращения выпивки. Я практически не пил, сосредотачиваясь на действиях Оливера. Кто-то ведь должен был уловить сигналы остановки.
Надевая на друга куртку после больного и пьяного разговора по душам, мы вышли из бара. Леденящий вечерний воздух заполнял лёгкие, зарождая чувство, словно до этого я вовсе не дышал в баре. Ноги Оливера еле плелись, очерчивая неправильную линию ходьбы. Невнятные вопли усиливались и утихали. Глаза практически были закрыты. Он начал дремать.
Моё дружеское плечо ныло от боли. Друг оказался тяжелее, чем предполагалось, но моя душа дёргала струны сочувствия сильнее. Хоть я и не испытал подобную потерю, но через призму эмоций, опыта и знаний, смог пропустить иглы боли через себя. Оставалось найти лечебные нити, с помощью которых образовавшийся шрам затянулся бы быстрее.
Еле удерживая равновесие, я протянул руку, чтобы остановить такси. Одна из жёлтых машин припарковалась возле нас. Я осторожно усаживал в такси непослушное тело Оливера. От водителя веяло нарастающим напряжением из-за предстоящей поездки с пьяным пассажиром.
- Добрый вечер, Роквуд стрит, дом тридцать пять, пожалуйста.
Сквозь бормотания друга я пытался отвлечься. Как бы мне хотелось вместо наблюдения страданий моего друга смириться за него. Чтобы эта боль ушла, а на лице сияла его фирменная улыбка.
Поездка показалась мне необычной. Странное чувство закручивалось внутри живота. Возможно, моё сострадание дало о себе знать. Пробегающий свет от вывесок отражался на наших затемнённых силуэтах. Всё оставалось на прежних местах... Но почему-то… мне казалось, что всё стало по-другому...